LuciferKa

[LuciferKa]

«Танец с тенью»

 

«Если я говорю языками человеческими и ангельскими,

а любви не имею,

то я - медь звенящая или кимвал звучащий.

Если имею дар пророчества, и знаю все тайны,

и имею всякое познание и всю веру,

так что могу и горы переставлять,

а не имею любви: то я ничто»

(текст из 1-го Послания к Коринфянам, гл.13, ст.1-2, 4-9, 12-13)

 

 

I

 

В школе мы сидели за одной партой. Были лучшими подругами. Она была отличницей и умницей, а я... простой серой мышкой, ничтожеством, млеющим пред ее всепоглощающей красотой и женственностью.

_______________________________ . . .______________________________

 

Я иду по оживленной улице. Вокруг меня тысячи людей, тысячи жизней. Под моими ногами – осенние сухие листья, перемешанные с грязью. Надо мной – серые хмурые тучи, грозящие к ночи разразиться снегопадом. Внутри меня - ... Нет ничего. Лишь непонимание самого себя.

Я не смотрю на лица проходящий мимо людей, хотя многие из них достойны восхищения. Мимо меня проходят сотни женщин, разных и непохожий друг на друга. Вот эта – очень богата и роскошна. Эта – мать нескольких детей и примерная жена. Эта – еще совсем юна, наверное, спешит на свидание. Вот эта – пьет. Уже очень давно.

Я не смотрю на их лица, вовсе нет. Я ощущаю их запахи. Дорогие духи. Запах домашней еды и одеколон мужа. Аромат клубничной жвачки. Противная вонь водки и сигарет. Они все такие разные, со своими запахами. И не имеющие для меня никакого значения...

 

Мимолетный аромат молока и свежей мяты. Практически неуловимый, но я все же улавливаю его. Еще бы! Я так долго искал этот запах! Я замечаю ее издалека. Из тысячи лиц я нахожу ее лицо. Прекрасное. Женственное. Я так долго ее искал... Ее походка легка, она кажется совсем невесомой. Темно – каштановые волосы. Мягкие ресницы. Карие глаза. Легкая улыбка. И этот запах, ее аромат, своей сладостью сбивающий меня с ног.

Я нашел ее. И теперь больше не потеряю.

 

Я следую за ней, будто голодный волк, идущий по запаху своей жертвы. Все вокруг не имеет значения, не имеет форм и очертаний. Я вижу только ее. Я ощущаю только ее.

Она заходит в многоэтажное здание с большими окнами. На входной двери я читаю вывеску: «Академия искусств». Вхожу следом за ней. Поднимаюсь на восемнадцатый этаж.

Она входит в зал. Вторая дверь справа от лифта. Включает свет. Подходит к музыкальному центру, по дороге снимая пальто и шарф. Открывает дисковод. Я наблюдаю за ней, стоя в дверном проеме. Она меняет диски и включает музыку.

Когда она вдруг замечает меня, то слегка вздрагивает.

- Здравствуйте. Вы на кастинг?

- Добрый вечер, – слегка севшим от волнения голосом отвечаю я. – Простите, какой кастинг?

- Я ищу партера для постановки танцевального представления. Вы пришли по объявлению?

 

 

II

 

Вот. Сначала послушай музыку. Слышишь? Постарайся разделить ее на мелодию и ритм. Почувствуй ее настроение, ее темп. Почувствуй. Пропусти через себя и ты поймешь, как следует двигаться. Музыка сама тебе все объяснит. А я лишь помогу понять тебе ее язык.

 

 

III

 

Я смотрю на оживленную улицу из окна танцевального зала, с высоты восемнадцатого этажа. Мне очень нравится эти окна, высотой во всю стену. От пола до потолка. Город передо мной как на ладони. Идет дождь, и, где-то далеко внизу, мелькают разными цветами зонты, под которыми спешащие домой люди прячутся от дождя.

Я прихожу в этот зал каждый вечер на протяжении вот уже двух недель. Я все-таки стал ее партнером, не смотря на то, что не имею никакой танцевальной подготовки. Мы ставим танец для одного театрально-танцевального шоу. Это должно быть что-то очень грандиозное и необыкновенное, потому что она относится к этой работе крайне серьезно. Две недели она учила меня основным танцевальным движениям. Сегодня мы начинаем учить наш гениальный танец.

Я ощущаю запах дождя и мятной свежести. Через мгновение она входит в зал.

- Привет, Александр!

- Добрый вечер, Катрин.

На ее волосах блестят маленькие капли дождя.

- Как ваше настроение?

- О, я сгораю от нетерпения! Мне уже так хочется поскорей начать работу над танцем! – я обожаю ее эмоциональность. – Александр, когда же ты наконец перестанешь обращаться ко мне на «вы»?

- Вас это смущает, Катрин? Я просто стараюсь быть вежливым.

- Ты и так останешься самым вежливым человеком из всех, с кем я знакома, даже если будешь обращаться ко мне на «ты».

- Как вам будет угодно.

- Александр!

- Тебе... Как тебе будет угодно.

- Вот, так то лучше.

Она включает музыку.

- Катрин, могу ли я сегодня проводить тебя домой? – наконец решаюсь я задать этот долгожданный вопрос.

- Сегодня... К сожалению, не получится, Александр. У меня есть дела. Но я все равно тебе очень признательна.

Другого я и не ожидал. Просто надеялся.

- Ну что ж! Начнем!

 

 

IV

 

Я – это скрипка. Ты – фортепьяно и виолончель. Когда играют твои инструменты, шаг ведешь ты. Когда мои, то, соответственно, веду я. Ты должен быть сильным и печальным, следуй настроению своих инструментов. Держи меня крепче. И не волнуйся...

 

 

V

 

«Любовь долго терпит,

милосердствует»

Вчера она села в чужую машину. Я долго провожал взглядом увозящую ее от меня черную иномарку. Я ни на что и не должен был надеяться. Но все же...

 

Я смотрю на свое отражение в зеркале. Высокий и долговязый. Очень худой. Лишенный должной мужественности и брутальности. Карие глаза. Прямой нос. Тонкие губы. Длинные тонкие пальцы. Черные волосы на десять сантиметров ниже плеч собраны в постоянный хвост. Вечна белая рубашка. Не заправленная. Чисто-белая. Моя маска, скрывающая мое нутро. Белая маска для темной и грязной тайны.

Я живу один в двухкомнатной квартире. Здесь царит идеальный порядок. Я не люблю готовить. На завтрак предпочитаю холодный черный чай, а на ужин – бокал красного вина.

Я очень люблю уют и спокойствие. Люблю проводить вечера, сидя в своем любимом кресле, укрывшись своим любимым теплым пледом. При свете маленькой настольной лампы. Телевизор я практически не смотрю. Точнее, не смотрю вообще. У меня богатая книжная библиотека. Во-первых, потому что я очень люблю читать. Во-вторых, потому что я считаю книги – одним из основных элементов уюта. В-третьих, потому что это связано с моей работой. Я работаю художником-иллюстратором.

Вот и все. Вот и весь я. Вот и вся моя жизнь. Серая и пустая. Не подходящая для нее. Она слишком яркая и живая для моей глухой пустоты. К тому же я не богат и у меня нет красивой быстрой иномарки, чтобы умчать ее в мир ее самых заветных снов.

Но моя отчаянная надежда неугасима.

 

 

VI

 

Шаг. Поворот. Вперед, еще вперед. Поворот вправо. Шаг назад. Мы расходимся. Три поворота. Шаг влево. Идем медленно вперед. Взмах руки. Я останавливаюсь, а ты подходишь сзади. Обнимаешь. И мы продолжаем танцевать вдвоем.

 

 

VII

 

«Любовь все покрывает, всему верит,

на все надеется, все переносит»

Сегодня она плакала...

 

Он бил ее вчера. На ее шее и запястьях виднеются красные следы от его пальцев. Губа разбита. На предплечье и спине – следы от его ударов.

Сволочь. Как он посмел? Ударить, обидеть ее? Покуситься на ее идеальную красоту, на ее хрупкую женственность, на ее восхищающую изящность? Грязная мразь, лишенная мужского благородства и достоинства. Животное. Мерзкое грязное животное.

Она плакала так горько и долго... Я молча сидел рядом с ней, чуть приобняв ее за плечи. Я знаю, что в этот момент ей жутко стыдно, и она ненавидит саму себя. Наверное, она его любила. А сейчас должна его возненавидеть. Я знаю, как это больно. Пусть поплачет.

- Катрин, он не достоин вашей любви.

- О, Александр! Я знаю, я это знаю...

И она прижимается ко мне. И плачет еще сильнее. Мое сердце сжимается от боли и жалости. Как он посмел? Ведь она идеальна... Быть с ней, просто быть с ней – это уже святое счастье...

В этот день мы так и не танцевали.

 

 

VIII

 

Вступает фортепьяно и виолончель. Ты ведешь шаг. Да, так. Немного увереннее. Я буду танцевать в твоих руках, а ты должен меня придерживать. Легко и плавно вести шаг. Я в твоих руках...

 

 

IX

 

«Любовь не превозносится,

не гордится, не бесчинствует»

Сегодня я решил прийти на занятие пораньше. Вошел в уже такие знакомые мне двери. Поднялся на такой привычный восемнадцатый этаж. Прошел по коридору.

Она уже была там.

Одно из окон было приоткрыто, и легкий свежий ветер плавно вздымал белые шторы. Сквозь стекла лился мягкий свет заходящего солнца. И в его лучах танцевала она.

Так легко и невесомо. Неуловимо прекрасно. Точно сон. Такие мягкие движения, такие изящные линии. В этом белом платье она была похожа на невесомую счастливую мечту. Она святилась мягким светом изнутри.

Она прекрасна. О, Боги! КАК она прекрасна! Она танцевала, парила в окружении солнечных лучей и ласковых мелодий. Ее душа пела в тот момент божественной песнью танца. Ее гибкое стройное тело кружилось и утопало в звуках скрипки. Глаза ее были закрыты, мягкие бархатные ресницы тихо подрагивали. Ветер, дувший из приоткрытого окна, слегка развевал ее волнистые волосы, ее легкую белоснежную юбку. Идеальна, божественна, невыносимо прекрасна...

Когда по моей щеке потекла слеза, только тогда я осознал, что стаю на коленях в дверном проеме. Я был поражен, я был сражен ее неповторимой красотой, ее сказочной изящностью, ее невыносимой легкостью, ее святой чистотой и невинностью. ЕЕ истинной женственностью. Она нереальна, она святая богиня. Ее невозможно не любить, ей невозможно не восхищаться. Ибо она и есть любовь. Воплощение любви из плоти и крови. Она идеальна в своем танце. Она прекрасна...

Я поднялся с коленей и побежал прочь от этого, залитого священным светом и музыкой, зала. Она не заметила меня. Я бежал по лестнице вниз, все быстрее и быстрее, пока не начал задыхаться. Тогда я упал на пол и громко расплакался от только что увиденного прекрасного откровения, сраженный и уничтоженный ее несравненной и идеальной красотой. Заплакал от осознания своей ничтожности и непристойности в сравнении с ее священной чистотой. Расплакался от осознания своей любви к ней. Такой запретной и грязной любви...

 

 

X

 

Плие, степ. Вправо, назад. Наклон вперед. Поворот, плие. Разворот три четверти. Шаг в сторону и назад. Диагональ, плие. И теперь веду я...

 

 

XI

 

«Любовь не радуется неправде,

а сострадуется истине»

Она улыбается. Смеется так лучезарно и тепло. В ее глазах больше нет грусти. Она забыла его.

- Ну так вот. И после того как я без остановки протанцевала для нее всю годовую программу классического танца, она сказала: «Дорогая, вы созданы для сцены!» И на следующий день я уже была принята в ее танцевальную труппу.

Мы сидим в небольшой уютной кофейне. Горячий шоколад дымится в наших кружках. Зал полон терпких кофейных ароматов. Она сидит напротив меня и улыбается.

- Александр, а теперь ты расскажи мне свою историю.

Не люблю такие вопросы.

- Да мне и рассказывать особо нечего...

- Но мне интересно! Расскажи, каким ты был в детстве, пожалуйста!

- В детстве... Я был сложным ребенком. Не хулиганом, нет. Скорее наоборот – слишком замкнутым и нелюдимым.

- Почему? – удивляется она, - Проблемы в семье?

- Нет, не в семье. Проблема лишь во мне. И со временем мне становилось все хуже и хуже...

- А... Что это за проблема?

Я чувствую, что сейчас я могу довериться ей и рассказать все. Но нужно ли ей это? Не будет ли это слишком шокирующим для нее? Не оттолкнет ли ее от меня эта порочная истина? Мы стали так близки за последнее время... Не опротивлю ли я ей? Не испугается ли она меня? Не возненавидит ли?..

Нет. Она не узнает мою тайну. Не сейчас.

- Извини Катрин, но я не хотел бы об этом говорить.

- Ох, прости Александр, пожалуйста, прости! Если тебе неприятна эта тема, мы больше не будем ее затрагивать.

- Спасибо Катрин, - она святая.

- Ну что ты, Александр, - она берет меня за руку, - Я просто стараюсь быть такой же внимательной к тебе, каким был ты в сое время. И каким остаешься до сих пор.

И она улыбается. Мой мир расцветает, пронзенный светом ее улыбки.

 

 

XII

 

И сейчас мы танцуем вместе. Нежно держимся за руки. Легкие движенья, плавные шаги. Сейчас мы вместе и танцуем друг для друга танец нашего общего счастья.

 

 

 

XIII

 

«Любовь не завидует»

Поразительно, насколько счастливым может сделать человека любовь. Да, любовь. Мне не нравится это слово. Мне не нравится это чувство, которому я привык не доверять. Любовь опьяняет тебя, застилает разум своим нежным сладостным туманом, и ты не способен трезво мыслить и думать. Ты превращаешься в игрушку, в слепого дурачка и позволяешь пользоваться и играть собой. Осознано вступаешь в игру лживых химер. И, заранее зная, какую боль причинит тебе это сладостное чувство, с головой окунаешься в океан таких нелепых и смешных чувств. Влюбленный, безрассудный, лишенный собственной воли, ты наслаждаешься своей упоительной болью. И все это – только сладкий жестокий обман, ничего более.

Забавно, что я все это осознаю. И мне плевать на это!

 

Не понимаю, как можно ее НЕ любить. Не понимаю, как можно ей НЕ восхищаться. Не понимаю, как можно за ней НЕ ухаживать. Ведь она так нежна, так хрупка! Мне так хочется о ней заботиться, радовать и смешить ее, дарить ей тепло.

Слишком долго я прожил в неприкосновенном одиночестве, слишком долго. Мне хочется тепла после холода моей вечной зимы. Ее тепла. Каждый раз, возвращаясь с занятий в свой пустой дом, я представляю, как однажды настанет время, когда она будет жить со мной. Наполнит мою пустую квартиру своими женскими безделушками, будет следить за чистотой, будет наполнять мой замкнутый мир своим теплом и светом. С ней будет так уютно... У нас будет семья и быт. Наш общий семейный быт. Да, она нужна мне для уюта...

За последнее время мы стали очень близки. В последнее время она очень нежно обращается со мной. Слишком нежно. Мой трезвый рассудок уже не в силах ей сопротивляться. И его голос, постоянно твердящий мне о том, что и для нее я останусь изгоем, звучит все тише и тише...

 

 

XIV

 

Поворот. Выпад в диагональ. Медленно и плавно. Вперед и вправо. Вправо, назад. Очень медленно. А вот теперь музыка меняет свой ритм...

 

 

XVI

 

Сегодня мне приснился странный сон.

Я видел поле, залитое ясным солнечным светом. Молодая зеленая свежая трава медленно покачивалась под легкими порывами теплого ветра. Полю не было видно конца: со всех сторон его ограничивала лишь едва заметная линия горизонта. Голубое небо было чистым и ясным. Сердце наполнялось чувством спокойствия и трепетного счастья.

На поле танцевала она. Плавно кружилась, легко ступая босыми ногами по мягкой зеленой листве. Медленно и нежно взмахивала руками. Изящно изгибалась. Будто хрупкая маленькая фея, порожденная лучами благословенного солнца.

Но тут на мир нашла тень. Уродливая гротескная тень, несущая за собой страх и отчаяние. Легкий ветер вдруг стал ледяным и пронизывающим насквозь. Свежая молодая трава пожухла и огрубела. Тень заслонила собой солнце и потянула свои грязные руки к ней. Танец остановился. И тут я взглянул в лицо этой пугающей тени.

Я проснулся с испуганным криком. Я узнал в этой тени себя.

 

 

XVII

 

Грубо и жестоко. Слишком печально. И холодно. Резкие необдуманные движения. Мы пока что вместе. Пока что...

 

 

XVIII

 

«Любовь не ищет своего,

не раздражается, не мыслит зла»

Я знаю, кто я есть. Я знаю, кем я был и кем я стал.

Как мог я, ничтожный глупец, пожелать счастья? Как мог я, уродливый изгой, тешить себя мыслью, что она полюбит меня? МЕНЯ! Настоящего! Не мою маску. Как мог я на это надеяться?..

Вечный обман, в котором я живу, который и составляет мою жизнь, рано или поздно отвратит ее от меня. Так или иначе, она узнает правду и возненавидит меня. За мой обман. За мою прогнившую сущность. За мою порочную плоть.

Я не смею даже надеяться – даже пытаться надеяться! – что когда-нибудь она полюбит меня, что когда-нибудь она сможет принять меня, ибо я ничтожество и воплощение человеческой порочности. Но себя я изменить больше не смогу...

Я должен уйти и забыть ее.

 

Уйти? Забыть?! Я искал ее всю свою жизнь! Она – причина моей болезни, моего греха! Она – богиня моих темных и грязных снов! Она постоянно сводит меня с ума! Лишь с ней моя душа танцует! Я не в силах отказаться, уйти, оставить ее, нет, не в силах. Мне нужен ее запах, тепло ее тела, ее ласковые прикосновения, ее бархатная кожа... Ее дурманящий аромат... Молоко и мятная свежесть... Сводят с ума... Ее руки... Ее дыхание...

Я грешник. Но самый страшный мой грех – не моя маска, а любовь к ее белоснежной чистоте.

 

 

XIX

 

Резкий поворот и выпад вправо. С силой веди меня назад. С силой и отчаянием. Мы заканчиваем наш танец.

 

 

XX

 

«Любовь никогда не перестает,

хотя и пророчества прекратятся,

и языки умолкнут,

и знание упразднится»

Я стаю на коленях перед церковным алтарем. Бессознательно шепчу единственную известную мне молитву. И плачу в отчаянии.

Я никогда не был верующим. Никогда не ходил в церкви. Просто когда мне нужно было кого-нибудь обвинить в своей неправильности, когда я уже не в силах был обвинять себя, я обвинил в этом Бога. Так проще. Лишь для этого я признал, что Бог есть мой создатель. Ведь лишь он, всемогущий и всесильный, мог породить такое ничтожество, как я.

«Любовь никогда не перестает,

хотя и пророчества прекратятся,

и языки умолкнут,

и знание упразднится»

 

Я знаю, что я слаб. Я это знаю, как никто другой. Лишь я один знаю, насколько я порочен. Но у меня нет более сил сопротивляться своему желанию...

- Господи, прости меня за мой грех!

И я припадаю лбом к холодному полу и плачу, плачу, плачу...

- Я грешник! Каюсь, о, Господи! Помоги!..

 

«Ибо мы отчасти знаем,

и отчасти пророчествуем.

Когда же настанет совершенное,

тогда то, что отчасти, прекратится»

 

Но, выйдя из церкви, я вновь надеваю свою маску. Сегодня наше последнее занятие...

 

 

XXI

 

Мы начинаем танцевать. Легкие робкие шаги. Нерешительные движения. Еще нет страсти, еще нет. Лишь легкое головокружение и ожидание надвигающейся бури. Она рядом, но все же еще слишком далеко. Еще слишком холодна и безответна. Как и музыка. Мы медленно кружимся в окружающих нас расцветающих звуках. Мы знаем, какие движения будут следовать дальше, но мы не знаем, какие чувства проснутся в нас. Это наш лучший танец. И мы танцуем его впервые.

Музыка практически затихает, но мое сердце бьется все сильнее и сильнее в ожидании начинающейся грозы. И она тоже с трепетом замирает в моих руках.

 

И вот происходит взрыв. Музыка резко ускоряется и оглушает нас своей мощью. Мы движемся все быстрее и быстрее, кружимся все стремительнее и стремительнее. Становится жарко и мучительно страстно. Она трепещет, подрагивает в моих руках. Музыка уносит нас в свою чувственную бездну, затягивает нас все глубже и глубже. Вокруг нас не существует сейчас ничего. Я выпускаю всю страсть, томившуюся во мне все это время. Я не замечаю сейчас ничего кроме нее. Ее тело в моих руках. Ее горящие страстью глаза обращены ко мне. Она слишком близко. Ее учащенное дыхание обжигает мою шею, а запах ее волос дурманит и без того безумный разум. Ее ногти впиваются в мои плечи. Так сладко... Так сладко!

Она в МОИХ руках! Гибкая спина, изящная талия. Я чувствую, как она дрожит. Сквозь тонкую ткань ее платья я ощущаю, как горит ее кожа. Она дышит все быстрее и быстрее. Все внутри меня вскипает, буря страсти застилает мой разум, и я не могу больше сопротивляться своему неистовому желанию. Вокруг от дикого искушения тысячей голосов стонет музыка. О, Боги! Она так близко ко мне!

Ее горячие пальцы пробираются под мою рубашку. Ее кожа, пылающая под моими поцелуями, пахнет молоком и свежей мятой. Ее упругие бедра, ее стройные ноги... Она целует мою шею. Хочу ее! Прямо здесь и сейчас! Неистово и жестоко!

- Ну давай же! Давай, сорви с меня маску! – кричу я. – Узнай наконец меня! Я больше не могу... Сорви ее с меня! СОРВИ!

Она снимает с меня рубашку.

__________________________________. . .__________________________________

 

Тихо рыдают в невыносимом горе печальные скрипки. Затихают и тут же снова оглушают своим пронзительным плачем.

Она забилась в дальний угол зала и сейчас, громко всхлипывая, пытается прикрыть свое нагое тело платьем. Ее прекрасные черные волосы растрепались, на бедрах краснеют пятна от моих прикосновений. Она дикими глазами смотрит на меня. Испуганная и обескураженная.

Я сижу на полу посередине зала, где закончился наш танец. Жар от недавно пережитой страсти еще немного дурманит мой разум. Сердце все еще бьется слишком быстро. Кровь все еще кипит. Моя белая рубашка лежит на полу рядом со мной. Моя маска.

«Смотри на меня! Смотри! Мне нечего теперь скрывать!» - кричит моя плоть, мое тело.

- Боже... Господи... Какой кошмар, какой ужас! – она начинает плакать еще сильнее. – Какой кошмар!

Ничего, она успокоится. Она все поймет. Я на это надеюсь...

Через некоторое время она поднимается и дрожащими руками начинает надевать свое платье. У нее никак не получается застегнуть молнию. Я встаю с пола и пытаюсь помочь ей.

- Нет! Не подходи ко мне! Уйди прочь!

- Милая, не прогоняй меня. Я этого не заслужил.

- Замолчи! Замолчи! Не говори больше ничего!

Я не понимаю... За что она ко мне так жестока? Но я все равно останавливаюсь.

- Какой ужас... Ужас...

-Я сделал что-то не так? Я причинил тебе боль?

- Замолчи! Как ты мог?! Ты мне ничего не сказал! Как это все было мерзко... Ты женщина! Ты все это время меня обманывала! Как это ужасно!

Она кидается к двери и выбегает из зала.

 

Плач скрипок постепенно затихает. Моя боль заглушает их звуки. Моя маска наконец сорвана. Я вновь стала ТОЙ, кем БЫЛА.

Танец окончен.

 

 

XXII

 

- Стоит ли рассказывать тебе мою историю? Стоит ли мне пред тобой объясняться? Хочешь ли ты этого? Но я виновата и, значит, я должна.

Она сидит предо мной на стуле. Ее ноги и руки связаны. Она спит.

Я долго ждала ее на улице, у входа в это памятное многоэтажное здание. Когда она наконец вошла в огромные парадные двери, я последовала за ней. Она не видела меня. Быстро зашла в лифт следом за ней и усыпила ее снотворным. А потом принесла ее в наш танцевальный зал. Переодела ее в мое любимое белоснежное платье. Ей очень идет белый цвет... Посадила ее на стул и связала. Я вовсе не хочу причинять ей боль. Я хочу, чтобы она выслушала меня, просто выслушала. О том, как были разбиты мои мечты и надежды...

Из окна льется нежный свет вечернего солнца. Она сидит напротив окна в лучах мягкого света. В белом платье... Безмятежно спит... Моя формалиновая фея.

- Неужели ты не помнишь меня? В школе мы сидели за одной партой. Были лучшими подругами. Ты была отличницей и умницей, а я... простой серой мышкой, ничтожеством, млеющим пред твоей всепоглощающей красотой и женственностью. О да, уже тогда ты была невообразимо прекрасна. И взрослея, ты становилась все красивее и красивее. В тебя были влюблены все мальчишки нашего класса. И еще одна девочка... Но ты ведь меня даже не замечала...

Ты знаешь, каково мне было, когда я поняла, что отношусь к тебе не просто, как к подруге? Ты знаешь, как я тогда сама испугалась себя? Своих странных плотских желаний и ужасных пошлых мыслей? Нет. Тебе не понять. Не понять, какую ненависть и отвращение я испытываю к самой себе. До сих пор.

А потом школа закончилась и ты уехала. Я потеряла тебя, потеряла твой запах. Я думала, все пройдет, со временем я «вылечусь», но ты все чаще являлась мне во снах, я все чаще ощущала твой запах, все чаще мне слышался твой голос: «Александра, я перезвоню тебе вечером» И не звонила...

И я подумала, что если мы когда-нибудь вновь встретимся, я предстану перед тобой совсем другая. Ты не можешь любить женщин? Хорошо, тогда я стану мужчиной. И я стала. Почти... Спросишь, почему «почти»? А я боялась. Вдруг тебе понадобится подруга? Тогда я быстро смогу измениться вновь. Мне все равно, лишь бы быть с тобой. К тому же я никогда и не обладала должными признаками женственности...

И вот появилась ты. Что я могла сделать? Я не могла более себя сдерживать! Ты была так близко ко мне; все вспомнилось и нахлынуло вновь. Ты слишком красивая. Опасно красивая...

Я молчу. Я раскрыла перед ней свою душу. Обнажила свою боль. По моей щеке катится холодная слеза...

- Я отвратительна тебе. Я знаю. Я отвратительна сама себе. Я ничтожество, я это знаю. Но разве ничтожества не желают любви? Твоей любви, Катрин, твоей! Такой прекрасной и нежной, как твои руки. Такой горячей и страстной, как твои глаза. Такой сладкой и дурманящей, как твой аромат. Молоко и свежая мята... Ты меня свела с ума своим запахом еще в детстве. Сводишь и сейчас... Я не владею собой. Ты права в том, что ненавидишь меня.

- Это не так.

Она открывает глаза. Она проснулась и все слышала.

Смотрит на меня своими карими глазами. Пристально, заглядывая в самые темные уголки моей души. И я все больше и больше съеживаюсь под этим взглядом. Уничтожаюсь все больше и больше.

- Ты ошибаешься, Александра. Я помню тебя.

Я отворачиваюсь от нее. Не хочу, чтобы она видела мои слезы. Мерзкие девичьи слезы.

Я поднимаюсь с пола и иду к музыкальному центру.

- Что ты собираешься делать? – испуганно спрашивает она.

- Ничего, Катрин, ничего страшного. Я просто станцую. В последний раз.

И я включаю музыку.

Теперь я – это скрипка. Плачущая и страдающая. Такой, какой была всегда. Она – моя холодная виолончель. Мне все равно... Мне все равно! Она может думать, что хочет! Она может делать, что хочет! Это мой последний танец. И я танцую для нее...

 

 

Ну, посмотри на меня! Теперь ты все видишь? Теперь ты видишь боль? Неужели я так тебе противна? Неужели тебе так мерзка моя плоть? Неужели?.. Но я ведь ни в чем не повинна! Я не виновата в том, что я желаю твоей сладкой любви! Не виновата в том, что я хочу твоего тепла! Неужели я так тебе противна?..

Сквозь слезы я вижу, как она развязывает веревку на своих запястьях.

Ты хочешь убежать? Ты так хочешь убежать от меня прочь? Неужели я так ужасна и отвратительна? Но я ведь тоже живое существо! И я хочу любви! Твоей любви, моя божественная мечта! Я не виновата в том, что я люблю ТЕБЯ! В том, что больна тобой! Я не виновна в том, что я женщина. Почему же ты хочешь убежать от меня?..

 

«А теперь пребывают сии три:

вера, надежда, любовь;

но любовь из них больше»

 

- Прости меня, моя милая. Прости меня за мою порочность. Амен.

И я бросаюсь в окно. Разбивая блестящее стекло. На встрече слепящему свету. Или же вечной холодной тьме.

__________________________________. . .__________________________________

 

Падая, я смотрю на ее лицо и протянутую руку. Слышу ее пронзительный крик. Она быстро растворяется в лазурной высоте. Я закрываю глаза и отдаюсь музыке свистящего ветра.

И она танцует... О, Боже! Как красиво она танцует!..

 

 

12.17.07