Волки

[Анхайр]

...С почерневшей от зимнего холода ветки, подхваченный налетевшим ветром, сорвался снег. Он упал на край заросшего мхом широкого надгробия чьёй-то могилы. В эту же секунду воздух пронзил протяжный и грустный вой одинокой волчицы. Лес содрогнулся от боли, что слышалась в её голосе, но ничего не ответил. Волчица постояла, подождала немного, но потом отряхнувшись от падающего на её шкуру снега, побрела дальше. Своей дорогой...

(взято с darkpain.narod.ru)

 

Как вы уже поняли топик посвящен такому удивительному животному как Волк... любые рассказы, стихотворения, информация, все что вам известно - выкладывайте... Особенно, надеюсь, что тема затронет сердца собратьев по крови! Удачи...

[Анхайр]

Последний волк

 

автор: Денис Викулов

 

Серый клубок по белому снегу. Издалека он сливался, и его не было видно, несмотря на контраст темно-серого и белого.

Запах человека, еле заметный, потный залетал в ноздри волка, вёл его по следу. Он не торопился. Он просто шёл по следу одинокого человека. Мороз ласково трепал его за уши, окатывал тёплую шубку. Они были друзьями, мороз и волк, они любили друг друга.

Луна отсвечивала от белоснежья снега, лаская его уставшие от жизни глаза. Он любил луну. Это сочетание чистоты белого снега, яркой луны и россыпи звёзд. Ощущение единственности во всём мире.

Но он не был один. Впереди него шёл человек. Существо, которому не было место в таких глухих местах при таком морозе. И тот человек был действительно один. Один, в окружении врагов. Мороз и снег, луна озлобленность: В запахе ощущался страх. Не на что-то конкретное, просто страх, чувство, глубокое, укоренившееся. И он был законной добычей ещё не особенно-то и голодного волка.

Пересеклись следы, смешались запахи. Волк улыбнулся. Опять зайчатина. Зайчатина вчера, зайчатина сегодня... Он не хотел зайчатины завтра, ему был интересен человек.

Снег бежал перед его глазами, слишком близко для человека, но для волка в самый раз. Остановился. Постоял. Задрал голову кверху. Сквозь густые ветки редких сосен и кедров проглядывала луна. Красивая. Спутница волка. Его связки наполнились рыком, диафрагма лёгких наполнилась воздухом, и из глубин его души вырвался густой и звонкий в застоявшемся воздухе вой. Упоение растекалось по мышцам волка. Они разговаривали. В этом диалоге приходили воспоминания.

Скорость! Он в стае, они бегут. Ветер обтекает его мощное тело, прилизывая вздыбившуюся холку залетая в расширившиеся ноздри. Азарт.

Тёмная нора. На его зубах заяц, ещё тёплая кровь стекает с его подбородка, дразня, запах щекочет ноздри. Но он и не думает. Перед ним потомство. Четверо маленьких, попискивающих дерущихся клубков.

Он много вспоминал. Он любил луну.

Вой разносился по округе, проникая далеко, достигая ушей одинокого человека. Он сидел на снегу, под деревом сжавшись в комок. В армейской шинели, в армейских ботинках, в армейской ушанке. Рядом лежал заиндевевший АК-47. Человек не прореагировал на вой. Он его не испугал, слишком вымотан был.

Вой стих. В лесу опять воцарилась зимняя тишина.

Волк стоял и не мигая смотрел на луну. Опустил голову. Запах, возвращая его с небес на землю, проскользнул по ноздрям. По-новому, волк понял, что человек уже близко. В нём снова проснулся интерес. Он бесшумно двинулся.

Луна не освещала человека, он был в тени и он замерзал. Волк не боялся. Он стоял залитый лунным светом, большой, красивый, гармонично вписывающийся в картину леса, стоял и смотрел на предмет своего интереса. Смотрел глазами мудрости, знания, не физическими, смотрел своей душой, смотрел в чужую душу. Под ледяной коркой тела скрывался страх. Он был виден сразу, надо лишь уметь видеть. Страх не чего-то конкретного, страх по жизни, страх проявляющийся в ненормированной жестокости. Люди, которые боятся, что кто-то о них что-то подумает. Или кто-то может быть лучше, чем он. Или кто-то окажется успешнее, чем он. Зависть. Желание возвыситься. Стать чем-то больше чем обычный человек. Почувствовать власть, желание быть богом над всем и для всех. Очень сильные стремления, на уровне инстинктов, которые есть только у человека. Этот. Он трус, но никто этого никогда не видел, потому что он скрывал это за своей жестокостью. Он умел давить психологически, но не был в ладах со своим сознанием. Ему всегда нужно было самоутверждаться. Он не жил ради жизни, жил ради того чтобы властвовать. Он был трусом.

Маленькие, отвратительные пули вырываются из ствола АК-47, отнимая жизнь одного, другого, третьего... Кого-то ещё. Этот человек попал в армию. Столкнулся с кем-то сильнее его. Не выдержал - убил. Убежал. Его ищут. Он замёрз. Он умрёт. Но он не хочет, он боится, он любит свою жизнь больше всего. Он не осознал, что он сделал. И не хочет и не будет. Убьёт ещё, не задумываясь. Потому что он трус. И никогда не сознается в этом самому себе.

Волк не судил, он смотрел. Ему расхотелось. Добыча перестала быть добычей. Он захотел помочь, довести человека до жилья, до своих, чтобы они судили то, что им принадлежит. Лес не хотел с этим разбираться. Он отторгал. Волк подошёл к сидящему, холодному человеку. Он был больше. Выше, сильнее и гораздо красивее. Его нос уткнулся в руки человека. Человек вздрогнул. Увидел глаза. Он не испугался, он не понял, кто перед ним, он был готов принять любую помощь. Тепло волка, как и многое в прошлом пришло ему в поддержку просто так, безусловно, бесплатно. И он как всегда принял это без благодарности, как нечто обязанное для него. Это тепло спасло его в эту ночь.

Волку было не удобно, но он умел терпеть неудобства, он хорошенько соснул.

Рассвет. Человек проснулся, он отоспался, он был жив, и он был согрет. Увидел волка. Страх, хлёстко ударил по его мышцам, он вскочил, схватился за автомат, передёрнул затвор. Автомат плясал в его руках, страх владел им.

Волк улыбался. Стоял на чётырёх лапах и смотрел на страх. Это было для него необычно, любопытно. Он задрал голову к верху и взвыл. Чистый голос силы растёкся по лесу, охватили деревца, проник в сознание обитателей. Только до человека не дошёл. Задел краем. Человек остановился. Присмотрелся. Не увидел... Власть волка, реальная, остановила его.

Они шли к человеческому жилью. Человек и волк. Два несовместимых понятия. Только кто из них был человеком, а кто волком...

Вдалеке летел вертолёт. Слух волка был натренирован, он знал этот звук, знал до боли, знал до СТРАХА, не животного, разумного, страха перед реальной опасностью, опасности смерти. Он мог уйти, но не хотел, он решил, он это сделает, доведёт человека до жилья. Рокот приближался. Давил. Они шли, потому что спрятаться в редких соснах было невозможно, а человек слишком сильно любил себя, чтобы закапываться в колючий снег. И он привык к безнаказанности.

- Смотри, следы. Люди с боевого вертолёта МИ-8 заметили их следы. Летели по ним. Увидел волка и человека.

- Смотри! Смотри! -Воскликнул один из них - Он с волком!

Тень винтокрылой машины скользила по деревьям, достигла их и они остановились. Человек боялся, его страх ломал все устои, и моральные принципы которых у него не было, он считал свою жизнь главнее любой другой и действовал соответственно этому убеждению. Поднял автомат вверх.

- О, чёрт! -Воскликнул пилот, дёрнув штурвал, - Он же нас убьёт!

- Скорее мы его, -Сквозь дым сигареты сказал один.

Вертолёт делал боевой заход. Ударили автоматы, фонтанчики снега взметались вверх, приближаясь к своей цели. Человек на земле в безотчётном ужасе схватился за голову, сжав уши, чтобы не слышать треск оружия и упал на землю.

Вёртолёт удалялся с человеком-убийцей на борту. На холодном снегу в пятне горячей крови лежал мёртвый, красивый и властный волк.

[Анхайр]

Первый снег

 

автор неизвестен, но почитать советую...

 

Небо казалось тяжёлым и холодным, но в тоже время лёгким, без затей парящим облаком. Волчонок ещё никогда не видел такого неба, он сидел, запрокинув голову вверх, и не мог понять: что же случилось с его любимым небом, которым он любуется изо дня в день и которое всегда наблюдало за ним, ни разу не покинув своего поста.

Утро выдалось холодное, из раскрытой пасти, при дыхании, вырывались клубы пара. Немного смутившись из-за этого, волчонок поискал глазами ближайшую лужу. И подойдя, уже в предвкушении холодной воды на языке, наткнулся носом на прозрачную корочку.

Вначале он отскочил от греха подальше - мало ли, что это за лужа такая. Некоторое время волчонок ходил вокруг замерзшей воды, то пытался её понюхать, а потом любопытство всё же взяло верх и он лизнул гладкую поверхность лужицы. Она оказалась холодной, безвкусной и в то же время с непонятным привкусом свежести. Волчонка это привело в восторг.

Он сидел возле лужи, то легонько касаясь лапой, то просто рассматривая причудливые узоры, что стелятся тонкой паутинкой на поверхности льда. Потом волчонок ударил посильнее и лёд треснув, рассыпался на холодные кристаллики и расплескивая мутную воду.

Волк, наблюдавший за этой игрой, фыркнул и снова положил тяжёлую серую морду на, сложенные крестом, передние лапы. Вся стая лежала чуть поодаль забывшись чутким сном. А волчонок снова принялся за весёлую игру.

Что-то белое, пушистое и на вид такое мягкое упало на нос изумлённого волчонка. Он облизал нос и почувствовал холодную капельку. Удивительно, снежинка превратилась в капельку воды, обычную воду, но показалась такой вкусной, такой холодной, но это не обжигающих холод, как ото льда, а нежная, бодрящая прохлада! А белые хлопья всё падали на землю, на ветки деревьев, на шерсть. Красиво! Волчонок стоял в немом восхищении и смотрел на небо, смотрел туда, откуда сыпались большие, мягкие снежинки. Небо украшало лес, одевая его, как невесту, в белое.

А потом началась новая игра. Но уже, как думал волчонок, гораздо веселее прежней. Он бегал, стараясь чтобы на его шести осталось как можно больше снега, подпрыгивал вверх клацая зубами в воздухе, стараясь поймать спускающееся с небес чудо.

А потом маленький волк увидел, что на земле теперь лежат сугробы снежно-белых пушинок. Нет, не мог волчонок представить, даже со своим детским воображением, что так бывает... что небо спускается вниз в виде мягких ветхих снежинок.

Он бросался из стороны в сторону, оставляя узоры следов, зарываясь носом в снег. Волчонок бежал по лесу, радуясь первому, в его жизни, снегу и всё дальше убегая от стаи. И он не сразу заметил, что деревья начали редеть, а потом в нос ударил совсем не знакомый запах, в дали темнели совсем не знакомые силуэты, взмывал вверх дым, лаяли совсем не знакомым голосом.

Он стоял в раздумьях, а потом подпрыгнул так высоко, как только умел, чтобы рассмотреть получше.

Тело вздрогнуло. По округе разнёсся шум. Оглушающий, пугающий, такого волчонок никогда не слышал. Непонятно откуда пришедшая боль сковывала движения, то заставляла вздрагивать и дёргаться.

Время замедлило свой бег, каждая секунда причиняла невыносимую муку. Волчонок издал крик, жалобный, необычно громкий для маленького существа, которому только предстояло стать большим и сильным. Он упал на липкий, горячий снег.

Алая кровь на белом снегу и человек стоящий над ещё живой жертвой. Маленький, так и не ставший настоящим охотником, волчонок проскулил... а потом в глазах потемнело...

[Анхайр]

Волки

 

Автор: Григорий Козловских

 

Ее лоснящееся гибко тело, мягкие, плавные, завораживающие движения почему то пугали его. Он прижался к земле затаив и без того медленное дыхание, все мышцы сжались в упругие комки, он уже был готов к прыжку, но ждал... А она ничего не подозревая розовым язычком нежно слизывала сочные, темно синие ягоды с высокого куста, осторожно перешагивая торчащие из травы коряги. С присущей только ей грациозностью, изгибала длинную шею дотягиваясь до очередной порции сладких плодов и пушистые ресницы опускались будто от удовольствия, когда она сглатывала ягодный сок.

Ну почему он боялся? Сердце начинало бешено колотиться как только он собирался прыгнуть, и приходилось снова ждать, а измотанный голодом последних недель желудок жалобно урчал получая лишь потоки жгучей слюны вместо нежно теплой крови.

Что-то в ней было странным. Да, в ней чувствовалась сила, в переливающихся в свете солнца мышцах чувствовалась бешеная скорость с которой ему не сравниться, но разве этого боялся он? Совсем нет... Он не мог найти источника тревоги в сердце, не мог зацепиться за струйку неизвестного доселе страха, и снова с болью сглатывал слюну.

Если бы не дети, наверное, он отступил бы также тихо и незаметно как подкрался к юной косуле, но за последние месяцы такая добыча почти не появлялась у серых озер и шестеро волчат еле-еле сводили концы с концами обгладывая двухнедельные косточки старого бобра. Так что у него не было выхода, он должен напасть. Должен...

Все тело сжалось для прыжка словно натягивающаяся тетива, он покачивая крупом попятился назад и застыв на мгновенье, вдруг резким прыжком вылетел из кустов прижав серые уши и оскалив желтозубую пасть. Косуля резко обернулась и гибкое тело повинуясь природным инстинктам взвилось в длинном прыжке, уходя от смертельной опасности. Острые клыки сомкнулись едва зацепившись за бедро, волк влетел в кусты ежевики, а ловкая косуля несмотря на рваную рану, уже скрылась в лесной чаще. Вот и все. Небольшой кусок шкуры, растравляющий вкус свежей крови, да помятый от удара копыта бок, все, что осталось от неудачной охоты.

Тем не менее, надежда на вкусный ужин осталась: раненый зверь не выдержит долго, а не сбиваемый запах крови безошибочно выведет охотника к жертве. Разделавшись с добытым куском волк пустился в погоню, надо было успеть первым, ведь если на след выйдет кто-то из молодых, старому волку уже не отбить добычу. Стая по весне ушла охотиться к горам, а вокруг озер осталось несколько ощенившихся пар и учитывая нынешний голод, желающих поохотится на раненую косулю найдется не мало. Волк несся как мог, перепрыгивая небольшие канавы и лужи, а солнце постепенно садилось окрашивая лес в золотые тона. Косуля шла пока по редколесью, но все сильней откланивалась к чаще надеясь найти там укрытие. Он чувствовал что уже почти у цели, запах крови все нарастал, косуля слабела и, наконец у зачахшего ручья он увидел ее - неуклюже хромающею на левую ногу, но тем не менее лишь немного снизившую скорость. Подгоняемый азартом и голодом хищник, яростно бросился к цели, она даже не оборачивалась но видимо услышала шум погони и лишь еще сильней захромала пытаясь бежать побыстрее. Он уже почти чувствовал этот неповторимый вкус теплой, нежной, алой крови, почти сглатывал мягкое мясо предвкушая победу, и казалась несколько секунд отделяет его от жертвы как страшный грохот нарушил почти окончившуюся гонку. Задние ноги косули подогнулись, а тело поднялось к верху, она барахтаясь перевернулась на спину, проехала еще несколько метров по земле взметая клубы старых листьев и замерла откинув безжизненную голову на бок. Волк прыгнул в сторону, и что есть силы понесся прочь от едкого запаха дыма, а позади слышались радостные крики двуногих.

 

Уже давно стемнело, как он решился вылезти из кустов можжевельника, где спрятался остерегаясь встречи с двуногими которые убивали громом из палок, убивали все что движется будь то древесная белка или огромный бурый медведь, убивали не ради и не для, убивали просто так, чего не понять ему - жившему законами природы. Волк убивал лишь ради пропитания, а дрался за жизни - семьи, стаи и себя, из-за самки и территории из-за права быть вожаком, потому как править стаей должен самый сильнейший ради ее же блага. И иначе жить было нельзя, иначе жить он не мог.

А что они..?

Одолеваемый голодом он осторожно крался к месту гибели его жертвы, с надеждой что хоть что ни будь осталось. Двуногие приезжали на больших лошадях, иногда с собаками, и почти никогда не брали добычу, показывая тем самым бессмысленность убийства. Так было и в этот раз. Косуля лежала на том же месте, нелепо разбросав длинные ноги в стороны, в груди зияла большая рана уже облепленная роем мух, вокруг еще оставался запах двуногих, но поблизости их вроде бы не было. Волк начал с бедра на котором уже оставил свой неглубокий след. Отгрызая ногу, он вдоволь наелся еще не успевшим испортится мясом, и ни минуты не мешкая, отправился в путь. Набитый пищей живот и постоянно цепляющаяся за кусты отгрызанная нога, сильно мешали его продвижению, но дома ждали волчата с волчицей и приходилось не жалея себя бежать, скорей и скорей, тем более что где то рядом двуногие.

Ночной путь обошелся без приключений, и под утро волк выбежал на уже знакомую, почти родную тропу, ведущую вокруг темного озера прямо к его логову. Он бежал и с гордостью представлял радостное тявканье волчат встречающих отца с большой и вкусной добычей, и нежный, теплый взгляд его любимой волчицы. Представлял как наконец после долгой охоты с наслаждением свернется в клубок на мягкой земле и уснет возле копающихся малышей. Как бережно мать, будет охранять его сон, оттаскивая надоедливых волчат от спящего отца. И погрузившись в мечты он уже почти добежал до дома как почувствовал резкий, кислый запах - запах двуногих. Он остановился, навострил уши - тишина, неслышно шороха волчат, не слышно ни чего кроме пения птах и тихого скрипа покачивающейся на ветру старой ели, еще чуть-чуть постоял и рванул что есть мочи к родному гнезду, перепрыгивая невысокие кустики скрывающие логово.

Волчица неподвижно лежала в стороне прикрытая невысокой травой забрызганной темной кровью, волчата, вмятые в землю застыли в ужасных позах, с переломленными лапами, свернутыми шеями, с похожей на репейник замаранной землей и кровью шерстью. Волк замер, уже бесполезная нога выпала из пасти, а сзади хрустнула ветка. Он лег свернувшись калачиком прямо на растерзанных малышей подгребая их к себе лапами, высоко запрокинул голову и нарушил тишину спокойного леса, дрожащим, до боли тоскливым воем, зажмурив горящие желтым глаза, а позади раздался оглушительный грохот...

[Анхайр]

Сказка про волка

 

Волчонок жалобно поскуливал, ковыляя по колючему снегу. Мать ушла позавчера, оставив его в норе, и не вернулась. Он помнил её нежный взгляд, теплый родной запах и ему было невыразимо одиноко и страшно без нее. Мать накормила его и ушла за новой добычей. Он отоспался в теплом убежище, один раз, правда, его напугала мышь, юркнувшая между корней дуба, под которым располагалась нора, но, в общем, все было спокойно. Летели часы, и волчонок, наконец, почувствовал голод. Он несколько раз осторожно тявкнул, выкликая мать, но та не отзывалась. Когда ему стало совсем уж невмоготу, он решился выйти из норы. Может, мать где-то неподалеку...Он покружил вокруг норы некоторое время, потом решил отдалиться в лес, и тут прямо над ним с угрожающим шелестом пронеслась какая-то большая птица. Волчонок опрометью кинулся в кусты, а птица уселась на высокий пень неподалеку. Малыш затих, потом осторожно выглянул из-за веток. Птица не улетала, и он осторожно стал пролезать сквозь кусты. Он продирался долго, пока не выполз на незнакомую маленькую поляну. Быстро наступал вечер, со всех сторон раздались какие-то странные страшные звуки, уханье, завывание. Скрипели от мороза деревья, ветер плакал в ветвях, а бедный волчонок все шел и шел через лес и, наконец, понял, что заблудился.

Всю ночь он проплакал под кустом, а утром, пошатываясь от голода, заковылял куда глаза глядят. Прошел еще один день, еще один и, к следующему утру, он так ослаб от страха и голода, что уже не мог резво двигать лапками и просто лег на сугроб под высокой развесистой елью. Тут его и нашел человек.

***

Первые дни своей жизни в доме человека волчонок просто лежал в углу на теплой лежанке, боясь пошевелиться. Высокая теплая женщина, от которой пахло молоком, приносила ему какую-то непонятную, но вкусную еду, мягкие косточки и волчонок их лизал ночью, когда в доме становилось тихо. Несколько раз к нему подбегал другой человек, ростом намного меньше первого. Он был громкий и шумный и пытался волчонка погладить. Тот отодвигался от руки, прижимался к полу, старался выскользнуть и один раз даже оскалил маленькие, мягкие еще клычки. Женщина, увидев это, прикрикнула на человечка- это был ее сын, как потом оказалось, и он оставил волчонка в покое.

Проходили дни, и волчонок понемногу стал забывать мать и тот страшный день, когда ее лишился. Один раз она ему приснилась, она спокойно лежала на почему-то теплом снегу и облизывала переднюю лапу. Волчонок тоненько визгнул, окликая ее, но она не повернула головы. Сон был мирным и долгим, и, по пробуждении, он почувствовал, как холод внутри него немного рассеялся. К нему подошла женщина, подставила ему чашку с молоком, он принялся лакать, и она его осторожно погладила. Он чуть дернулся от неожиданности, но не отпрянул. Женщина его легонько почесывала за ухом, это было приятно, молоко было вкусным - и ему стало хорошо. Женщина что-то ласково приговаривала, когда он допил, она подлила еще и сидела рядом с ним, пока он не насытился. Волчонок повеселел и осмелел. Он вечером рискнул встать со своей лежанки и, немного косолапя, прошелся по комнате. Хозяева с любопытством смотрели на него и не запрещали.

- Ну и что ты с ним собираешься делать? - спросила женщина.

- Пусть живет, - пожал плечами муж - Сделаю из него собаку. Он совсем маленький, приручим. Выбьем из него волка.

- Выбьем?

- Ну, дрессировать можно по всякому, - усмехнулся хозяин. - Не поймет по-хорошему - поучу по-плохому.

- Какой он хорошенький!, - сказал сын. - как мы его назовем?

- Как хочешь, - пожал плечами отец.

- Я хочу назвать его ...эээ ....Нокс!

- Звучит неплохо, - улыбнулась мать.

Они с улыбкой смотрели на волчонка, который уже почти совсем осмелел и бродил по комнате.

-Прирученный волк- это больше, чем собака, - сказал хозяин. - Но это все- таки собака. Я сделаю его собакой, и он будет куда более опасен для зверья, чем Грасс.

С этого дня волчонка стали звать Ноксом. Его исправно кормили, сын хозяина играл с ним, подкидывая твердый шарик и заставляя его приносить. Он также надевал толстую перчатку на руку и давал Ноксу кусать ее вволю, зля и раззадоривая его. Через несколько недель, когда он заметно вырос, его вывели на двор, там где жили собаки. Когда Нокс впервые появился на дворе - псы встретили его недружелюбно. Главарь, Грасс, сразу зарычал, подскочил к нему и оскалил желтые зубы. "Но-но, - предостерегающе сказал хозяин, и Грасс нехотя отошел. В хозяине было что-то, чего Грасс не терпел, но чему все равно повиновался. И даже когда хозяин ушел, оставив Нокса наедине со сворой, Грасс не тронул его, словно хозяин стоял за его спиной. Ноксу было неприятно, что теплый дом поменяли на грязный, холодный двор, но делать было нечего. Спустя недели две он все- таки сцепился с молодым псом по кличке Блад. Тот был задирой, лаял больше и громче всех в своре, был невоспитан и лаял так, будто сейчас захлебнется своим лаем. Нокс был сильнее его, и, когда тот здорово разозлил своими наскоками, стремительно рванулся на него и повалил. Блад завизжал, да так, что хозяин выскочил из дома. Его грубый оклик словно стегнул Нокса, и он отпрянул от собаки. Блад вскочил и поджав хвост, убежал. Нокс, тяжело дыша, отошел в сторону. С хозяином вышел еще один человек в медвежьей дохе. Он внимательно осмотрел волка и спросил: "Что ты собираешься с ним делать? Зачем он тебе?"

- Я хочу воспитать из него пса для охоты - осклабился хозяин, - Смотри, он силен, крепок, достаточно зол и достаточно покорен. К тому же он был совсем мал, когда я его нашел, думаю, лес еще ничего с ним не сделал.

- Не думаю, что ты выгонишь волка из волка, - покачал головой друг. - Природа возьмет свое. Бог сотворил волка волком, а не собакой.

- Ну, поборемся с Богом, - мелко рассмеялся хозяин, - и впрямь, я слышал, бывали случаи, когда волк был предан человеку почище любого пса.

Летели дни. Нокс привык к своре, свора привыкла к нему. Его не любили, но терпели. Особенно не любил волка Грасс. Он был умным, хитрым псом, опытным на охоте, вожаком среди собак и он чувствовал в Ноксе скрытую силу, посильнее своей. Волк часто чувствовал на себе его изучающий пристальный взгляд. Нокс его не боялся, но и не лез на рожон. Грасс тоже его не трогал, но их связывало нечто незримое и, будучи почти незнакомы, они все же хорошо изучили друг друга. Нокс сторонился псов, но, как это обычно бывает, псы приставали и задирали того, кто на них непохож.

Время-время... Нет, наверное, ничего, чем бы ты ни обладало. Ты обладаешь памятью, ты обладаешь душой...

Нокс стал собакой в конце концов. На первой охоте он вместе с Грассом загнал олененка. В нем бурлила ярость и азарт, пробудились какие-то странные, охотничьи силы, о существовании которых он даже не подозревал. Хозяин, глядя на его легкий бег и горящие глаза, восхищенно цокал языком. Нокс был молод и силен, лесной ветер опьянил его. В нем колыхнулись какие-то смутные воспоминания, особенно когда свора псов окружила оленя, но они были едва уловимы и непонятны, и он не стал в них углубляться. Хозяин одобрительно потрепал его по загривку, это было ему чем-то неприятно, но он не уклонился. Вечером Ноксу долго не спалось. Он долго лежал без движения, положив морду на лапы и полуприкрыв глаза и вспоминал прошедший день. Его волновал лесной воздух, светлое блестящее небо, мелькающее в ветвях и хлещущие по бокам ветки. До сих пор в его ноздрях висели запахи травы и земли, а в ушах шелестел ветер. Вдруг до него донесся теплый запах тушеного мяса из кухни и лес сразу куда-то пропал. Здесь был его дом и, по всей видимости, он и останется здесь. Нокс потянулся, зевнул и уснул.

С той поры прошло немало его охот. Каждый раз, будучи в лесу, Нокс чувствовал в себе кипение и силу. И каждый раз она затягивала его, и он терял голову. Но один окрик хозяина останавливал его, и он покорно возвращался на ферму. Псы стали его уважать, он был сильнее и выше всех, и к тому же они видели, как к нему относится хозяин. Несколько раз на ферму приходили люди и о чем-то шумно спорили и торговались, указывая на волка, а тот отрицательно качал головой, скрестив руки на груди. Люди совали ему в руки какие-то бумажки, быстро, убедительно тараторили, но тот отказывался от бумажек и убирал руки. Нокса забавляли эти непонятные речи, он смутно догадывался, что эти люди хотят забрать его у хозяина, а тот не хочет его отдавать. В конце концов хозяина оставили в покое.

Проходили одинаковые дни, одинаковые охоты - и Нокс исправно нес свою службу. Он стал знаменитой охотничьей собакой в деревне.

***

Однажды зимой Нокс, вернувшись с особенно трудной, долгой охоты на молодого лося, долго не мог заснуть. Лося, в конце концов, загнали, тот, в ярости отбиваясь от обезумевших псов, лягнул Грасса, и тот, казалось, заполнил весь лес своим воем. Хозяин его оттащил от своры, положил на сани, а, приехав на ферму, забрал домой. Нокс вспоминал прошедший день, ворочался, вздыхал, а сон все не шел. Он осторожно вышел из сарая, где отдыхала свора, во двор. Ночь была морозной и прозрачной. Воздух был пронизан бледными лучами звезд, со стороны леса ветер доносил шелест обледенелых веток и Нокс почувствовал, как начинает клокотать в его жилах то знакомое, но непонятное чувство. Что-то, очень похожее на тоску, перемешанную с лесными запахами и хрустом снега. Нокс поднял голову к сверкающему небу и вдруг из горла вырвался вой - такой долгий, дикий, такой незнакомый, что он сам оторопел немного. Нокс выл и выл, наливая ночь собой, и внезапно его чуткие уши услыхали такой же вой, текущий из леса. Он умолк, прислушиваясь - и вовремя. Из дома выскочил хозяин с озлобленным лицом и кинулся к нему. Нокс отпрянул, а хозяин что-то невнятно, но громко прошипел. Нокс сжался, голос хозяина словно окатил водой его внутренний огонь, и волк сник. Однако вой со стороны леса по-прежнему звучал, заставляя сердце волка стучать быстрей и, видимо, встревожил хозяина. Тот внимательно вгляделся в непроницаемую черноту далеких деревьев и что-то глухо пробормотал.

После этой ночи в волке что-то изменилось. Ясными ночами он тайком выбирался из сарая и смотрел в небо, казалось, он знал в лицо все звезды. Псы его не беспокоили, и он проводил в одиночестве целые дни. Внутри его часто шевелился тот его вой, но он подавлял его, помня злые глаза хозяина. И все-таки, Нокс не мог запретить себе вспоминать, как кто-то звал его в ту ночь. Это и впрямь был зов, и Ноксу неистово хотелось узнать, кто же звал его тогда в лес.

***

Нокс проснулся от детских восторженных воплей, доносящихся с улицы. Он выскочил во двор. За оградой была видна толпа людей и несколько крупных крытых повозок. Нокс подошел ближе. От повозок шел непонятный, но знакомый запах, и он силился вспомнить, где он чуял его раньше. Волк с любопытством смотрел на возбужденную толпу. Один подросток - Нокс видел его пару раз, он приходил с отцом к его хозяину, - изловчился, приподнял брезент, покрывавший повозку и заглянул внутрь. Изнутри раздалось глухое рычание, что вызвало неописуемый восторг парня и его дружков и ругань, по-видимому, владельца. Нокс вздрогнул, услышав рычание. Он обеспокоено смотрел вслед повозке, пока та не скрылась за поворотом.

Весь день в нем клокотало беспокойство. Он и сам не знал, что его тревожило, но, определенно, это было связано с той повозкой и рычанием в ее глубине. Наступил вечер. Нокс по своему обыкновению отошел от своры собак и улегся в траву неподалеку от забора. В воздухе разливался запах сухой земли и пыльной листвы - уже вторую неделю не было дождя. Нокс задремал, положив голову на лапы. Вдруг странный шорох заставил его открыть глаза. Он увидел длинное желтое тело собаки, скользнувшее между досками забора. Это был Грасс. Видимо, он не впервые это проделывал. Нокс увидел, как Грасс просунул лапу и аккуратно вернул отодвинувшуюся створку на место. Забор был высок, перескочить его было невозможно. Нокс подошел поближе. С первого взгляда было незаметно, что одна из досок не была приколочена. И как только Грасс это обнаружил? Нокс, оглядевшись, отодвинул доску и попробовал просунуть в дыру голову. Дыра оказалась достаточно большой, она могла бы пригодиться. Нокс вернул створку на место. Одна мысль осторожно вползла в его голову: он мог бы ночью выскользнуть со двора и пойти поискать повозку и того, кто в ней. Нокс даже заволновался. Глубокой ночью, когда все спят, он мог бы незаметно пробежать по деревне. Он умел двигаться бесшумно, как тень. Да, пожалуй, он это сделает этой же ночью! Нокс вернулся на место, улегся и задумался. Через некоторое время воздух начал синеть - верные признак начала сумерек. Солнце неторопливо поползло за острые вершины елей, и на освободившемся небе заблестели звезды. Нокс лежал до тех пор, пока они не наполнили небо. Хозяин окликал его, но волк не подошел. Наступила ночь.

Нокс лежал, закрыв глаза, весь превратившись в слух. Деревня постепенно затихала, умолкло ржание лошадей, переругивания женщин и детские визги. Прозрачная темнота убаюкала уставший день, и наконец-то все стихло. Нокс осторожно поднялся и подошел к забору. Он отодвинул створку, высунул голову и огляделся. Вокруг никого. Нокс пролез в отверстие и заскользил вдоль забора. На улице плавали мутно-желтые круги от качающейся старой фонарной лампы. Нокс миновал их и прибавил ходу. Нервно, но внимательно он оглядывал дома. Дворы были широкими и с улицы просматривались довольно хорошо. Наверное, от волнения, Ноксу казалось, что деревня стала огромной, гораздо больше, чем была, когда хозяин его проводил сквозь нее, направляясь в лес на охоту. Двор за двором...Телеги, какие-то бочки, коробки. Пару раз тявкала собака, учуяв волка, и Нокс замирал. Вдруг у него заколотилось сердце - он увидел повозки. Двор, где они стояли был на самом краю деревни. Нокс, не дыша, приблизился. Забор был невысок и волк легко его перемахнул. Он умел так тихо ступать, что, казалось, шел по воздуху. Обогнув двор, он прокрался в повозкам. Та повозка, что интересовала его, стояла дальше всех от дома, это было хорошо. Нокс, наконец, подобрался к ней. Она, как и раньше, была покрыта плотной тканью и пахла тем самым знакомым запахом. Нокс ткнулся в стенку мордой и почувствовал, что уперся в толстые прутья. По-видимому, это была клетка. Волк неуверенно пошевелил тканью. Вдруг внутри повозки раздалось глухое и тихое ворчание, и Нокс вздрогнул.

- Эй, - тихо сказал он.

Ворчание стихло, но что-то закопошилось и двинулось изнутри к нему. Нокс прилег на землю и вполголоса спросил: "Ты кто?"

Так же тихо ему ответили: "Я изучил эти стенки, с твоей стороны и снизу есть дыра. В нее не влезешь и не вылезешь, и я едва мог просунуть в нее голову". Нокс заполз под днище повозки и оглядел его. Да, и вправду, там было небольшое отверстие, видимо, чем-то пробитое. Нокс подполз к нему. Поднял голову и от неожиданности отпрянул - из тьмы на него смотрели горящие желтые глаза. Нокс пригляделся и, когда зрение привыкло к темноте - разглядел и голову их обладателя. Крупная собака, но пахнет совсем не по-собачьи. Взгляд тоже не собачий, пронзительный, яростный и одновременно спокойный.

- Кто ты? - повторил Нокс

- Я волк, - глухо ответил зверь.

- Что такое волк? Ты пахнешь лесом. Ты живешь в лесу?

- Я жил там, - с болью сказал волк. - Наверное, больше я его не увижу.

- Почему? - спросил Нокс

- Потому что на меня устроили облаву и вырвали из леса. Я не знаю, что будет теперь со мной.

Волк говорил с такой яростью и обреченностью, что Ноксу почему-то тоже стало больно. Он никогда такого не испытывал, и растерялся.

- А почему они это сделали?

- Не знаю, - прошептал волк. Оба замолкли.

- Ты похож на собаку, - осторожно сказал Нокс,- Почему ты сказал, что ты волк? Что это такое?

- Я никогда не был собакой, и не буду ею, - с ненавистью сказал волк. - Собаки - это те, которые травили меня и мою семью. Одна из них загрызла моего сынка. Я - волк.

- А я собака, - тихо сказал Нокс, ожидая яростного воя и припадая к земле. Волк подался ближе, сверля его глазами. Их взгляды встретились. Нокса обдало жаром, так, казалось, горяч был взгляд волка. Тот долго смотрел на него.

- Ты.... собака? - наконец переспросил он. - Ты такая же собака, как и я.

- Я собака, но почему-то не хочу травить тебя. Я был в лесу, на охоте, я лучшая охотничья собака в деревне.... я знаю, что такое облава.... сам в ней участвовал, - сбивчиво заговорил Нокс.

Волк не сводил с него глаз.

- Чего ты от меня хочешь? - спросил он. - Зачем ты сюда пришел?

- Я... не знаю, - ответил Нокс. - просто меня потянуло сюда. Твой запах, твои лесные глаза - это то, что тянет меня.

Нокс подумал, было, что, стоит рассказать, как он выл тогда ночью, перекликаясь с кем-то в лесу, но, наверное, это было бы глупо. Волк тоскливо вздохнул и прикрыл глаза.

- А меня тянет в лес, домой. Наверное, я больше не увижу поляны, луну в деревьях... что же они со мной сделают? - сказал он.

Нокс решился.

- Я собака, но не чувствую себя ею. В тебе есть что-то, что заставляет меня хотеть того, что имеешь... имел ты. Я был в лесу, а ты жил там. Я бы тоже хотел...как ты. Но я собака. Собака должна жить во дворе у хозяина. Но я не хочу жить во дворе у хозяина. Кто же я?

- Ты волк, - был ответ. Нокс замер.

- Мне бы хотелось им быть... - тихо сказал он. - Когда я бываю в лесу, я забываю обо всем. Я хотел бы остаться там навсегда.

- Послушай, - волк понизил голос, - послушай меня

Он приблизил морду ближе: "Ты - волк. Люди, похоже, неплохо над тобой поработали... отбили у тебя волчью душу. Она подает голос, когда ты в лесу, но на хозяйской ферме ей не дают места".

- А что мне делать? - шепотом спросил Нокс и вдруг оба вздрогнули - неподалеку будто бы хрустнул сухой лист. Оба замерли, напряженно вслушиваясь в ночь, но звук больше не повторился.

- Что же мне делать? - повторил Нокс. - Иногда бывают ночи, когда мое сердце...оно просто воет.

- Убеги отсюда. - Выдохнул волк. - Убеги в лес. Твое сердце воет по лесу, там твое место. Ты - волк и ты должен жить в лесу.

Нокс понял, что именно это он и хотел услышать. Эти слова копошились внутри него, но он их не выпускал.

- Меня поймали, и я не знаю, что со мной будет. Но ты можешь себя выпустить. Лес лишился одного волка, но приобретет другого.

Нокс смаковал эти слова. Они копошились внутри него, но он их не выпускал.

- Да, - наконец вымолвил он, - ты прав, я убегу отсюда. Я должен быть тем, кем я должен быть. Спасибо тебе.

- Уходи сейчас же, - с силой сказал волк, - ночь тиха, убегай.

Нокс выполз из-под повозки и, чутко вслушиваясь, заскользил к забору. Тьма была непроглядно черна и даже лунный свет, казалось, не в силах был её пропитать. Как раз это и было нужно волку.

Нокс уже подобрался к забору, когда вдруг к нему ринулась тень, отлепившаяся от куста неподалеку, и Нокс узнал Грасса. Пес оскалил длинные желтые зубы и хрипло, яростно залаял. Что-то вроде ужаса полыхнуло внутри волка и тут же испарилось. Грасс подскочил к Ноксу, и, извернувшись в длинном хитром прыжке, попытался дотянуться до горла. Нокс вывернулся. В его мозгу стучало одно лишь слово "убегай", но убежать было невозможно. Раздался грохот открываемой двери, по траве скакнул желтый луч фонаря и Нокс понял, что через несколько секунд его растерзают. Слева подскочила еще одна собака, потом еще одна- и вот уже хозяйская свора набросилась на него. Ноксу заволокло яростью глаза, но ярость была какая-то холодная, жесткая. Он отбивался, устрашающе рыча, беспощадно вцепляясь в шкуры псов. Грасс по своему обыкновению подскочил откуда-то сзади, вцепился зубами и, понемногу ими перебирая, стал подбираться к уязвимому животу. Нокс видел такое на охоте. Волк извернулся и достал голову пса. Он вонзил клыки в мягкую кожу, Грасс от боли ослабил хватку и Нокс рванулся прочь. Зубы пса скользнули по шкуре, Нокс прорвался сквозь кольцо других собак, и, шалея, от запаха собственной крови, перемахнул через забор. Впереди была широкая дорога, и Нокс помнил, что она шла к лесу. Волк понесся вперед. Позади грохотал лай собак, ругань хозяина, вопли детей - но ему уже было все равно. Темная полоса леса быстро приближалась и в волке забурлила дикая, лесная радость. Наконец он врезался в гущу кустарника и исчез во тьме. Лес приобрел волка.

[Анхайр]

Жарких костров развеселый треск,

Руки тяжелые над огнем.

Оцепенел и пригнулся лес,

Стаю волков обложили в нем.

 

Серые мечутся меж берез,

Прячут детей, зарывают в снег,

И в ошалевших глазах вопрос:

"Что же ты делаешь, Человек?"

 

Вот и все.

Наступит смертный час,

Тот жуткий час, когда вся жизнь - сплошная боль.

Снег несет,

О, если б он их спас!

Но этот день не станет другой судьбой.

 

Кружит матерый, здесь главный - он,

Чует, вот-вот начнут стрелять.

Но на флажки не пойти - закон,

Лучше под пули - учила мать.

 

Лучше под пули, ощерив пасть,

Молча. За горло. С разбегу. В грудь.

Лапами. Сильно. Подмять. Упасть.

Может, и вырвется кто-нибудь.

 

Кто-нибудь...

Все уже страшный круг,

Давным-давно на спуск жадно палец лег.

Кто-нибудь...

Пусть это будет друг,

Он допоет когда голос мой уснет.

 

Цепи смыкаются. Крики. Смех.

Запах железа. Собачий лай.

Волка - не лебедя, лебедя - грех.

Волк - он разбойник, его - стреляй.

 

След, словно пеленг, он на ветру,

И, заглянув в поднебесья синь,

Холода грудью вожак глотнув,

Прыгнул как проклял - что было сил.

 

Ветра свист,

Опять им повезло,

Ударил гром, и палевый бок в крови.

Жизнь, прости...

Прости людей за зло,

Дай время нам себя научить любви.

[Анхайр]

Ах, как много выпало снега,

Да как же когти рвать по утру.

Одиноким волком я бегал

И одиноким волком умру.

След саней пурга заметает.

Не достать их - слаб стал и стар,

А кабы я общался со стаей -

Был бы хоть какой-то навар.

 

Я бы залетел на оглоблю -

Оттолкнуться легче с нее,

А потом за гриву ли, в лоб ли -

Что мое волкИ, то мое.

Я в удачу с измальства верил,

Мне удачи не занимать.

А я из всех на свете артерий

Сонную люблю обрывать.

 

Ты как дашь по ней правым нижним,

Дернешь влево - и нет проблем.

Стая мигом кровищу слижет

Да залысины на земле.

И обнимет меня волчица

За детей, раз туды в качель.

А это надо же так напиться

Родниковой воды в ручье.

 

Это надо же так объесться

Той коровой в прошлом году.

А поливай, семья моя, лесом,

Без добычи я не уйду.

Люди пьют на радостях водку

И целуют ружья в засос.

И вот волчонок мой самый кроткий

Пулю взял, как мяса кусок.

 

На луну я выл - захлебнулся

Непроглоченной вязкой слюной.

И от этой песни заснул сам,

Чтоб очнуться с новой женой.

Чтобы снова взять это тело,

Без которого мне не жить,

Чтобы снова пурга свистела.

А ты ??? не тужи.

 

Одинокий волк - это круто,

Но это так, сынок, тяжело.

Ты владеешь миром, как будто,

И не стоишь в нем ничего.

Ах, как много выпало снега,

Да как же когти рвать по утру.

Одиноким волком я бегал

И одиноким волком умру.

Умру...

[White Tiger]

Рвусь из сил - и из всех сухожилий,

Но сегодня - опять как вчера:

Обложили меня, обложили -

Гонят весело на номера!

 

Из-за елей хлопочут двустволки -

Там охотники прячутся в тень, -

На снегу кувыркаются волки,

Превратившись в живую мишень.

 

Идет охота на волков, идет охота -

На серых хищников, матерых и щенков!

Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,

Кровь на снегу - и пятна красные флажков.

 

Не на равных играют с волками

Егеря - но не дрогнет рука, -

Оградив нам свободу флажками,

Бьют уверенно, наверняка.

 

Волк не может нарушить традиций, -

Видно, в детстве - слепые щенки -

Мы, волчата, сосали волчицу

И всосали: нельзя за флажки!

 

И вот - охота на волков, идет охота -

На серых хищников, матерых и щенков!

Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,

Кровь на снегу - и пятна красные флажков.

 

Наши ноги и челюсти быстры, -

Почему же, вожак, - дай ответ -

Мы затравленно мчимся на выстрел

И не пробуем - через запрет?!

 

Волк не может, не должен иначе.

Вот кончается время мое:

Тот, которому я предназначен,

Улыбнулся - и поднял ружье.

 

Идет охота на волков, идет охота -

На серых хищников, матерых и щенков!

Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,

Кровь на снегу - и пятна красные флажков.

 

Я из повиновения вышел -

За флажки, - жажда жизни сильней!

Только сзади я с радостью слышал

Удивленные крики людей.

 

Рвусь из сил - и из всех сухожилий,

Но сегодня не так, как вчера:

Обложили меня, обложили -

Но остались ни с чем егеря!

 

Идет охота на волков, идет охота -

На серых хищников, матерых и щенков!

Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,

Кровь на снегу - и пятна красные флажков.

 

В. Высоцкий

[Анхайр]

Вот в голову пришел стишок один,

Он как и мысль моя тосклив и нелюдим.

Сегодня утро все стихами говорю,

Простите вы меня, тогда и я уйду...

 

Мысли о Стае

 

Тропа под лапами неслышно вьется,

И серебристым голосом ручей смеется,

Сбегая рядом меж поваленных камней.

Я чую запах стаи, мчусь быстрее к ней.

 

Мои клыки как сталь для смертных,

И вой как гимн в тиши победный,

Волчица черная я мчусь с зарей,

Туда где слышен мирный братьев вой...

 

Где на поляне стая серая стоит,

Их шерсть упрямо ветер теребит.

В рассветном свете все красивы,

И может я при них не буду сиротлива?

 

Меня поймут, и вечером придет,

Охоты вкус, тревожный и кровавый,

И волк-вожак неслышно подойдет,

И в шерсть мою уткнется для забавы.

 

Не видя света на поляну вылетаю,

И что ж - вокруг одни угрюмые оскалы...

И ненависти огненной глаза полны,

Наверно я ошиблась, как всегда, увы...

[Анхайр]

Мы познакомились весной.

Часами по саду

Гуляли мы с тобой.

Не буду скрывать

Своих глаз от твоих

Не могла оторвать.

И само собою

Мы в этом саду

Поженились с тобою.

Но ты стал уходить

И ночами

По лесу бродить.

Я не могла понять

И пошла следом,

Чтобы узнать.

И тело вковал страх,

Ты в волка превратился

На моих глазах.

И дикий вой,

Десятки глаз,

Весь клан с тобой.

"Жена моя,

Ещё таким

Не видела меня.

Но ты не бойся,

За жизнь свою

не беспокойся,

Тебя не трону я.

А это все,

Моя родня!

Тебе хочу я предложить

В лесах, степях

Наш век прожить.

Среди полей рек

Забуть про слово-

Человек!"

"Нам не дано измениться,

Тебе не быть человеком,

А мне не стать волчицей!"

И я бежала прочь,

Меня гнала стая,

Проклянала я ночь.

Готова я была простить,

Ведь так хотела я

Тебя любить!

Но ты так и не вернулся,

На веке волком

Обернулся...

А следущей зимой

Егерь тело твоё

Принёс домой.

Эпилог

Не знаю, что страшнее:

Быть зверю человеком,

Иль человеку-зверем...

[LonelyWolF]

В дебрях этих тусовок даже воздух стал ядовит.

Прилизанный демократ и бритый налысо кришнаит,

Слякоть выбравших пепси, банкиры и хиппи в дурман-траве, Hm

Поп, кадящий иприт, всепожирающая попсня

и сытые хряки на BMW.

 

И то, что ты стоишь в стороне - это уже хорошо -

Жить по полной луне...

Вот только диск ты крутишь без толку,

Трубку брось и прочь, черт возьми.

Браво, парень - ты становишься волком,

Браво, парень - ты не спишь под дверьми!

 

Ты вернешься за полночь, когда все дрыхнут в чумной стране,

Дело пахнет осиной - {вервольф}, ты должен остаться извне.

Последний твой серый брат собрал манатки и был таков,

Здесь никто не вспомнит тебя, никто не узнает тебя в лицо

до броска и молнии твоих зрачков.

 

И то, что ты остался извне - это уже хорошо -

Жить по полной луне...

А все, что было, брось на дальнюю полку,

Сдай в спецхран на тысячу лет.

Браво, парень - ты становишься волком,

Браво, парень - ты выходишь на след!

 

И снова двенадцать унций в лицо летящего серебра,

Но надо опять вернуться, забыть на время, кем был вчера.

Но надо опять вернуться, когда вся ботва отойдет ко сну,

Чтобы не дать им скатиться в яму, чтобы не дать им пойти в отходы -

ты должен вернуть им свою луну.

 

И то, что ты готов на прыжок - это уже хорошо -

Жить по полной луне...

Вытри слезы - ведь волки не плачут,

Ни к чему им притворяться людьми.

Завтра снова полнолуние - значит

Ты вернешься, чтобы вернуть этот мир.

 

И, словно ток от локтя к запястью,

Течет, отмеренное сполна,

Звенит нелепое твое счастье -

Твоя нейлоновая струна,

Гремит фугасная медь латыни,

Летит слепой мотылек к огню,

Ты слышишь - звездами золотыми

Небо падает на броню...

 

Браво, парень, ты не грустен нисколько.

Завтра в дальний путь, а пока -

Все по плану: ты становишься волком,

Ты знаешь все, что нужно в жизни волкам.

[Анхайр]

Трубят рога, рога трубят,

И псы несутся в лет.

Идет охота на меня,

Облавою идет.

Сверкают пули серебром,

Отсвечивают зло.

Да кол багряный заострен –

Вонзить в мое нутро.

Не вой тоскливо, Серый брат,

Сестрица, не скули.

Пускай щенки спокойно спят,

Сегодня не про них

Ножи булатные остры,

Сердца темны от зла,

Да притороченный аркан

Свернулся у седла.

Я пел, как жил, а жил, как выл,

Щерил в оскале клык.

Я по натуре волком был

И волчий чтил язык.

Со стаей восемь долгих зим

Делил чертог лесной.

За что сегодня призван был

На лютый суд людской.

Волчата вырастут мои,

Убив в себе людей.

Моя жена расскажет им,

Как глухо лес гудел,

Когда упал их волк-отец и,

В облике людском,

Он в землю лег со вбитым в грудь

Осиновым колом.

И будут выть щенки мои,

Свою судьбу кляня.

И будут людям мстить они,

Как прежде мстил и я.

Так, смерть – за смерть,

Так, кровь – за кровь,

И, в явь, как в старину.

Полночный оборотень, вой

На полную луну.

Полночный оборотень, пой

На полную луну.

 

(автор неизвестен)

[Анхайр]

Век мой, зверь мой

Как скажи я без тебя

У бездны на краю

Остались только ты да я

Век мой, зверь мой

Ты да я, да мы с тобой

Век мой, зверь

Я не твой, не твой, не твой

 

В синем небе воронье

Словно в сердце острие

Но где же, где,

Где же царствие твое ?

 

Век мой, зверь мой

Как мне дальше жить

С кем встречать рассвет

И кого скажи любить ?

 

Век мой, зверь мой

Точно ворон надо мной

Век мой, зверь

Я не твой, не твой, не твой

 

Черный ворон, белый снег

Век мой, зверь мой, человек

Ну что же ты, что же ты

Замедлил бег ?

 

Твой век стал твоей судьбой

Словно хищный зверь рыщет за спиной

Он твой!

Твой век он всегда с тобой

Словно хищный зверь, он ведь кровник твой

Он твой!

 

Век мой, зверь мой

Как мне быть с тобой

Я твой кровник

Я навеки твой

 

[Fenriz]

По степи утоптоной, с перебитой лапою,

Загнанный, разодранный волк бежал к закату.

Верил волк, что солнце не уйдет в закат.

Верил что спасется. А иначе как?

 

Он бежал под шепот, шелест ковыля.

А за ним борзые, стаи короля.

Видел волк, как в схватке погибал вожак.

И кричал, спасайтесь .А иначе ж как?

 

Вот уже и солнце горизонт найдет.

Королевской свите прикнурал ружье.

Незачем сказал он, пропадать добру,

Выстрелил, и сразу все ушло во мглу.

 

А король из жалости продал всех собак.

И сказал он с грустью, обойдусь и так.

Но однажды егерь с сиротой мальчишкой,

Подарили королю, серого волчишку…

 

[Fenriz]

Не нужно лживо улыбаться

Пытаясь спрятать то, что есть.

Не стоит даже и пытаться

Прикрыть ту злобу, холод, спесь,

Что в глубине души таится

Желая выйти на простор.

Но просьба Воли подчиниться

Сейчас звучит как приговор...

И вот желая лишь освободиться

Ты будешь Волка вновь и вновь!

Не будет больше он таиться

Желает он изведать кровь.

 

Но зверь, что в этот миг в тебе таиться

Лишь жалкий отблеск тех Волков

Что с воем в лунном танце будут биться

Не признавая не хозяев ни оков!

А твой щенок как тряпка жалок-

Нет злобы в лязганье клыков-

Он не изведал жести палок.

Но верь что выйдет он из сети снов

И знай прижмет он хищно уши

Клыки блеснут так словно сталь

И превратит он в камень душу

И станет сердце твердым как метал.

 

[Крылатая Тень]

ОХОТА НА ВОЛКОВ

 

Жарких костров развесёлый треск,

Руки тяжёлые над огнём.

Оцепенел и пригнулся лес,

Стаю волков обложили в нём.

 

Серые мечутся меж берёз,

Прячут детей, зарывают в снег,

И в ошалелых глазах вопрос:

«ЧТО ЖЕ ТЫ ДЕЛАЕШЬ, ЧЕЛОВЕК?»

 

Вот и всё.

Наступит смертный час.

Тот жуткий час,

Когда вся жизнь – сплошная боль.

Снег несёт,

О, если б он их спас!

Но этот день не станет другой судьбой.

 

Кружит матёрый, здесь главный – он,

Чует: вот-вот, начнут стрелять.

Но на флажки не пойти – закон,

Лучше под пули – учила мать.

 

Лучше под пули, ощерив пасть,

Молча. За горло. С разбегу. В грудь.

Лапами. Сильно. Подмять. Упасть.

Может, и вырвется кто-нибудь.

 

Кто-нибудь…

Всё уже страшный круг,

Давным-давно на спуск жадно палец лёг.

Кто-нибудь…

Пусть это будет друг,

Он допоёт, когда голос мой уснёт.

 

Цепи смыкаются. Крики. Смех.

Запах железа. Собачий лай.

Волка – не лебедя, лебедь – грех.

Волк – он разбойник, его – стреляй!

 

След, словно пеленг, он на ветру,

И, заглянув в поднебесья синь,

Холода грудью вожак глотнув,

Прыгнул – как проклял – что было сил.

 

Ветра свист,

Опять им повезло,

Ударил гром, и палевый бок в крови.

Жизнь прости…

Прости людей за зло,

Дай время им научить любить.

[Hate]

хм... из принципа, или нет не знаю.. но забыли вы всем известный стих...

обидно.

 

Ookami

 

Луна серебрит эту кожу из стали

Я Волк - и я Бог,

Вы когда-то все знали

Теперь вы боитесь. Обижу? Едва ли

Не гладьте, не стоит. Уже вы устали

Меня приручать. Так идите, бегите!

Иначе вы снова все то повторите,

За что ненавидите нас... Уж простите

Я Волк и я - Бог.

Сам себе повелитель....

Изменено 14 октября, 2006 пользователем HATE

[Крылатая Тень]

ОБОРОТЕНЬ

 

Я утопаю в море слез,

Разрываю оковы любви,

Выхожу на погост.

Режу вены свои.

Я не могу так больше жить.

Жизнь не стоит гроша.

От грусти тянет повыть,

Меня покидает душа.

Нервы натянуты как струна.

Руки связаны в узлы.

Смерть мне сказала да,

Я покидаю вас, увы.

 

Ночь моя подруга

Скажет, как мне жить,

Потеряю друга,

Перестану пить.

Ночь моя подруга,

Будет век со мной.

С вами же разлука

Лишь щенячий вой.

 

Я не достоин этой планеты.

Вы не достойны меня.

Докуриваю сигареты,

Меня обволакивает мгла.

Я ухожу навсегда,

И уже не вернусь.

Лучше я волком обращусь.

И буду выть на луну.

В гробовой тишине ты услышишь мой вой.

И запьешь от того, что я не с тобой.

Время пройдет, я забуду тебя,

А ты не забудешь меня никогда.

[Крылатая Тень]

Нелегко средь людей течет жизнь моя.

Я чудовище, монстр, изгой...

Волчья стая растила, кормила меня,

Что ж мне делать с волчьей душой?

 

Я без шерсти густой, и клыков, и когтей,

Не могу оставаться в стае.

Но не зная повадок и жизни людей,

Как войду я туда такая?..

 

Одиночка. Все нелюдью кличут меня.

Лишь ночами под полной луной,

Слышу плачет вдали волчья стая моя

И зовет меня за собой.

 

Нету силы терпеть эту адскую боль.

Все внутри истекает кровью.

Побегу по дороге и встречусь с тобой -

Человеком с душою волка.

 

Стылый пепел волос, счастье в серых глазах.

Мы нежданно наши друг друга.

Лунный свет заплясал в спящих, тихих домах.

Волк мой рядом... Я снова дома.

 

 

-----------------------------------------

 

Хоть ты кричала солнцу: "Стой!" -

Неумолим закат.

И волчий вой -

Твой тихий стон -

То ночь вошла в свои права.

В твоих глазах плескалась ярость.

И желтым отблеском огня

В твоей душе Луна играла.

Ты ненавидела себя.

Бежишь, бежишь куда-то прочь,

А вслед тебе Луна смеется.

И душу поглощает ночь -

Устала ты уже бороться.

А сердце бьется, чуя кровь -

Тебе б напиться чьей-то жизни.

И каждой ночью, вновь и вновь,

Ты будешь воплощаться смертью.

Ты луна,

А мой цвет – серебро.

Я каждую ночь жду тебя.

Ты вольна

Бить в осколки стекло,

Если я не открою окна.

 

Я сожгу

Каждый том, каждый стих,

Чтобы ты нашла путь в темноте,

Я смогу

Написать вместо них

Твоё имя на белом листе.

 

Волчий вой

Рвёт мне душу и грудь

В час, когда мы за полночь шагнём.

Ну же спой!

Пой серебряный путь,

На котором теперь мы вдвоём

[InSlay IonStorm]

Human - not a Werewolf...

[Alykard]

Автор неизвестен.

 

Колдунья ночь укрыла пеленою лес,

Своим плащем из темно-серых туч

На небо звездное повесила завес.

Но сквозь лохмотья рваного плаща

Луна пускала серебристый луч,

Кого-то на земле, наверное ища,

А может, просто потеряла ключ

От своего заветного ларца.

Там, на земле следы когтистых лап,

А за горою глухо воет волк.

Он одиночества седой и верный раб,

Он песню для луны своей поет.

Он знает вкус любви и вкус побед

И горечи предательства вкусил.

Но даже погрязая в топи бед,

Он помощи у неба не просил.

Он цену знал молчанью и словам,

Он знал, что каждый может зарычать,

Что каждый может волю дать клыкам,

Не каждый может в битве устоять.

Он видел сотни зим и сотни весн,

Он смерть и возрожденье наблюдал.

Не чужд ему и вкус соленых слез,

И с жизнью он не раз своей играл.

Но вот его звезда почти зашла.

Осталось только песню свою спеть.

И в песне той все слышаться слова:

"Я ждал тебя ужасно долго, смерть..."

[Senoth]

Автор: Елена Трубицина.

 

Нежеланный ребенок волчихи больной,

Ты живешь, разрушая свой собственный храм,

Да от жизни такой - хоть завой, хоть в запой,

Да от жизни такой лучше сдохнуть к чертям.

 

Ты - один из последних волков на Земле,

Ты - один из последних Хранителей Слов,

И рвануться бы вдаль, только шея в петле,

На блестящем ноже запекается кровь.

 

Умирают друзья на горячем снегу,

Их загнали в углы, затравили толпой,

Первый Волчий Закон - смерть оскалом к врагу,

А "беги, пока жив" - это только второй.

 

Так беги, пока жив, ты остался один,

Попытайся спастись, если нужен кому,

Только пуля в груди, только боль впереди,

Да последние проблески скрылись в дыму.

 

И тогда ты оставишь последнюю весть,

И Слова, что хранил, лягут кровью на лист,

Может, глупый волчонок, играющий здесь,

Их прочтет, осознает и вновь возродит.

 

Ты - последний из ныне живущих волков,

Ты отбросишь трусливый девиз "не смогу".

Оглянись, посмотри, ко всему ли готов?

Первый Волчий Закон - смерть оскалом к врагу.

[Анхайр]

Автор Неизвестен (кто знает пишите )

 

Я сдался,

Что не характерно волку.

Обычно на охоту выходя

Я рвался в бой, я добивался

Но в этот раз увы не по зубам.

И я не виноват, что дрябнут мышцы,

Что зубы не достаточно прочны,

Что когти не врезаются в асфальт,

Что очи потускнели и черны.

Вы видели, я израсходовал все силы,

Бежал быстрее каждой твари на земле

И не судите строго меня в стае,

Хоть я не старый волк,

Но исчерпал все силы я в себе.

Волчица! Отзовись на дикий вой,

Ведь на тебя была охота.

Игра окончена, ты можешь выйти смело

За домашнего щенка иль хитрого койота.

Не по зубам такая масть,

Видать порода твоя выше

Вообще к чему эта напасть

Шепнула в ухо чья-то пасть.

Я промахнулся, сломал лапу,

Упав с утёса кувырком,

Разбил я голову о камень,

Надеюсь не остаться глупым псом.

И стая молча отвернулась,

Точнее стадо,

Пока горел охотой я

Они по сторонам все разбежались,

А виноват то кто? Да только я!

И в поисках своих собратьев

Я рыскаю в лесах.

Быть может стаю встречу снова

И ту волчицу, что во снах,

Я видел вновь безликой,

Лишь тихий мягкий, ровный рык,

Я слышал, волновался и дрожал,

Как перед стаей блудный бык.

На скалы всё же заберусь

И взвою дико на луну.

Моя безликая волчица

Я вновь без стаи и я жду.

В ответ лишь ветер приласкал

И молния пронзила тело

Смыл дождь с меня мой огненный оскал

За зря, погиб я не умело.

Волчица не услышала меня,

Не разобрав слова,

Три розы красных к той скале несла,

А жаль, любовь была...

 

 

Ну и сюда краткий девиз жизни выкину, что ли :)

 

***

 

Ветер вой уносит вдаль

Прочь, прочь…

Убежать и раствориться в

Ночь, ночь…

Где покой и где надежда

Пой, пой…

Оглянись, ведь глупость все

Стой, стой…

Видишь ведь обрыв

Мрак, мрак…

И в сознаний твоем

Страх, страх…

Глупо жить и верить в

Свет, свет…

Брось им вызов и они пусть скажут

Нет, нет…

 

[Aksi]

ОДИНОКИЙ ВОЛК

(женская песня для альбома ”Трое из Леса” на предмет женского вокала, как антитеза "Песне Мрака")

 

Одинокий волк, зачем ты так со мной?

Ты не веришь мне и я тебе не верю.

Гаснут звезды над проклятою землей.

Ты уйдешь, уйдешь один, я звать не смею.

 

Одинокий волк, позволь мне сделать шаг!

Я хочу идти с тобой в слепую вечность!

Мы с тобою сеем смерть, да будет так!

Сожжены любовь и вера, и беспечность...

 

Одинокий волк, зачем ты прячешь взгляд?

Ты не прав в своем отчаянье мятежном.

Прекрати по-детски глупый маскарад.

Прекрати внушать себе, что есть надежда.

 

Одинокий волк, зачем ты снова ждешь?

Не тебе казнить свою судьбу лихую.

Ты уходишь навсегда. Уходишь, чтож...

Уходи, мой волк, я ждать тебя не буду.

 

 

Изменено 4 июля, 2007 пользователем Aksi

[Bengi]

конец охоты на волков или охота с вертолётов. В. Высоцкий

 

Словно бритва, рассвет полоснул по глазам,

Отворились курки, как волшебный сезам,

Появились стрелки, на помине легки,-

И взлетели стрекозы с протухшей реки,

И потеха пошла - в две руки, в две руки!

 

Вы легли на живот и убрали клыки.

Даже тот, даже тот, кто нырял под флажки,

Чуял волчие ямы подушками лап;

Тот, кого даже пуля догнать не могла б,-

Тоже в страхе взопрел и прилег - и ослаб.

 

Чтобы жизнь улыбалась волкам - не слыхал,-

Зря мы любим ее, однолюбы.

Вот у смерти - красивый широкий оскал

И здоровые, крепкие зубы.

 

Улыбнемся же волчей ухмылкой врагу -

Псам еще не намылены холки!

Но - на татуированном кровью снегу

Наша роспись: мы больше не волки!

 

Мы ползли, по-собачьи хвосты подобрав,

К небесам удивленные морды задрав:

Либо с неба возмездье на нас пролилось,

Либо света конец - и в мозгах перекос,-

Только били нас в рост из железных стрекоз.

 

Кровью вымокли мы под свинцовым дождем -

И смирились, решив: все равно не уйдем!

Животами горячими плавили снег.

Эту бойню затеял не Бог - человек:

Улетающим - влет, убегающим - в бег...

 

Свора псов, ты со стаей моей не вяжись,

В равной сваре - за нами удача.

Волки мы - хороша наша волчая жизнь,

Вы собаки - и смерть вам собачья!

 

Улыбнемся же волчей ухмылкой врагу,

Чтобы в корне пресечь кривотолки.

Но - на татуированном кровью снегу

Наша роспись: мы больше не волки!

 

К лесу - там хоть немногих из вас сберегу!

К лесу, волки,- труднее убить на бегу!

Уносите же ноги, спасайте щенков!

Я мечусь на глазах полупьяных стрелков

И скликаю заблудшие души волков.

 

Те, кто жив, затаились на том берегу.

Что могу я один? Ничего не могу!

Отказали глаза, притупилось чутье...

Где вы, волки, былое лесное зверье,

Где же ты, желтоглазое племя мое?!

 

...Я живу, но теперь окружают меня

Звери, волчих не знавшие кличей,-

Это псы, отдаленная наша родня,

Мы их раньше считали добычей.

 

Улыбаюсь я волчей ухмылкой врагу,

Обнажаю гнилые осколки.

Но - на татуированном кровью снегу

Наша роспись: мы больше не волки!