Вот еще 20 страниц. Пожалуйста, комментируйте
В 5 вечера семья погрузилась в машину и отчалила от «Райской ночи». В машине Джон снова играл на телефоне, а Лиза смотрела на смазанные деревья за окном, которые почти не виднелись через завесу снега и тумана. Синтия смотрела карту, пытаясь найти предполагаемое место поворота на нужную им дорогу.
- Итак, сейчас мы возле Индиан-Лейк. В таком случае, нам надо будет повернуть на север, но так как компаса нет, скажу просто – повернуть влево. – Макс улыбнулся и посмотрел на Синтию. Та посмотрела в ответ. – Дальше повернуть направо, недалеко от Монреаля, в сторону Сен-Жана. Немного на юг, не сворачивая, потом налево, снова налево, и прямиком к судьбе. Сразу после поворота налево, должна быть твоя сказочная дорога. Это где-то на отрезке между Сент-Джонсбери и Ньюпортом, о котором упоминал твой друг.
- Он мне не друг, Синтия. – Максу шутка не понравилась. – Называй вещи своими именами, дорогая. Кстати, нет дороги покороче?
- Ну… Можно свернуть на Монтпилиер, и срезать довольно много миль, но спешить нам особо некуда, а заправится можно все в том же Ньюпорте.
- Синтия, тебе надо быть гидом. – Макс улыбнулся своей новой улыбкой, от которой душа плясала.
- Знаешь, что удивительно, Макс? – Синтия игриво посмотрела на мужа. – Я не могла изменить тебя столько лет, а теперь ты за одну ночь стал моим счастьем. – Она поцеловала Макса. Он посмотрел на жену любящими глазами. Все таки он ее любит.
- Папа, я хочу в туалет. – Подала голос Лиза.
- Да, конечно. Сейчас, я остановлю машину. Только быстро и недалеко. Лес ночью – опасное место для маленькой девочки.
Лиза вышла. Джон все так же играл на телефоне.
- Вы снова стали дружной семейной парой? – В голосе ихнего сына слышалась издевка. Он смаковал свои слова как экзотическое блюдо.
Макс был удивлен. Он обернулся, посмотрев на Джона, даже не поднявшего лица, и сказал:
- Да. Ты что-то имеешь против?
Джон поднял голову, взглянув в ненавистные ему глаза, и промолчал. Лиза вернулась. В руках у нее был пломбир.
- Что это? – Макс и Синтия испуганно переглянулись. Майкл не выходил у них из головы.
- Папа, я снова встретила того дядю. Он просил передать тебе записку, - она протянула Максу клочок бумаги, - и сказать, что дорога на 115-ом километре. И он дал мне мороженое.
Макс вырвал из рук дочери пломбир и выбросил его в окно. Лиза смотрела на него круглыми глазами, пока он кричал:
- Никогда! Ты никогда не пойдешь куда-то без меня! НЕЛЬЗЯ ОБЩАТЬСЯ С НЕЗНАКОМЦАМИ!
- Макс, спокойно. Она больше так не будет. – Синтия положила руку на плечо взбесившегося мужа. – Ты уверен, что нужно ехать?
- Эта мразь не отстанет. Он пешком пришел из Ричмонда, за то время, которое мы ехали. Это не человек. Это хуже. Что он там написал?
В записке было лишь:
«Alea jacta est. Fata viam invenient.»
Вот они на месте. Почти приехали. Синтия неуверенно ерзала на сиденье, ей казалось, что поехать по этой дороге не самая лучшая идея. И это подтвердилось.
- Макс, вот она! – Синтия указала пальцем на небольшую, неасфальтированную дорогу, уходившую влево. Кроме деревьев, не было ничего. Ни полей, ни домов, ничего. Но, подъехав ближе, они заметили дождь. – Господи, я такого не видела никогда в жизни.
Макс остановил машину возле поворота. Велев детям сидеть на месте, он с Синтией вышел из машины. То, что они увидели, было самым странным явлением. На дороге шел дождь, но шел не так, как должен. Капли падали прямо, несмотря на сильный ветер. Можно было поставить линейку, и вода прошла бы по прямой линии, не сместившись ни на миллиметр. Кроме того, можно было провести край дождя – он начинался как раз на месте, где трасса переходила в нужную дорогу. И, что самое странное – земля была сухой. Ни грязи, ни снега, ни малейших ямок от капель – ничего. Синтия протянула руку и поймала несколько капель – рука осталась сухой. И дождь… Дождь мерцал. Он пропадал на миг, а потом снова появлялся, как призраки в старых фильмах ужасов – мерцание, похожее на шумы в телевизоре. Создавалось впечатление, будто дождь из другого, потустороннего мира.
- Что это? – Завороженным голосом прошептала Синтия. Они ловили капли руками, и на них не оставалось ничего. Абсолютно. Ни разу в жизни никто из них не слышал о подобном. Разве что прочли статейку в дешевой газете «Потусторонний мир», но это не считалось. Увидели бы это те, кто писал чушь про призраков – и газета не стоила бы 2 доллара.
Макс убрал руку и посмотрел на жену. «Пойдем» - и повернулся к машине. Сев за руль, он дал газу, и выехал на дорогу судьбы. Дождь моментально прекратился. Вся семья дружно выглянула в окно – ничего не было. Капли не падали, и все, что было видно – окружавший их лес.
- Мама, а куда мы едем? – Джон забеспокоился.
- Мы срезаем путь. Поедем в обход и будем на месте на день раньше. Хочешь жвачку? – Синтия протянула руку с упаковкой «Orbit» к заднему сиденью.
- Нет, спасибо. Почему мы не можем поехать по трассе? Мы ведь столько сидели сегодня в мотеле. Выехали бы раньше и уже подъехали бы к Доктауну.
- Это не твое дело. – Отрезала Синтия.
- Что случилось? – Джон был на взводе. Он немного подался вперед, и получил слабый, но ощутимый удар от Макса.
- Не смей так разговаривать с матерью. Я тебя последний раз предупреждаю. – Сказал он спокойно, не поведя даже бровью. Все его внимание занимала окружающая местность. Достав сигарету, он закурил и выпустил дым в воздух. Синий дымок не двинулся с места, так и оставшись висеть в кабине.
- Твою мать. – Макс резко затормозил.
- Что? – Синтия повернулась к нему и увидела дым. Глаза выразили все удивление, которое она испытала. Можно представить ее реакцию, если заметить, что в глазах заплясали искры.
Макс вылез из машины, затянулся и выдохнул. Дым остался там, где был. Отойдя, можно было заметить, что на дороге висела тонкая струйка дыма, начинавшаяся там, где Макс поднес зажигалку к сигарете. Дети смотрели на это и не могли отвести глаз. Никакие законы физики не действуют на этой дороге.
- Дорогая. – Макс, не отрываясь, разглядывал облака. – Садись в машину, мы едем обратно.
Синтия не возражала. Макс завел мотор, развернулся, и поехал назад. Все молчали, никто не верил своим глазам. Никто не проходил в школе подобного, и никто не знал, что делать. Неподалеку от поворота на Монреаль что-то виднелось. Что-то, чего не было.
- Макс. Мне кажется, назад мы не вернемся.
- Боже. Но… Как же? Это невозможно. Что это?
Перед ними была стена. Простая бетонная стена, исцарапанная надписями. Края видно не было ни слева, ни справа, ни вверху, и это при том, что видимость была отличная. Снег на этой дороге не падал, тумана нет, дождь давно прекратился. Но края не было. Стена уходила вверх, казалось, до самого космоса, пройдя все слоя атмосферы.
Родители приказали детям оставаться на месте, а сами подошли к стене. Если не считать царапин, поверхность была гладкая, ровная, и блестела. Синтия взяла из машины фонарик и принялась читать надписи. Их было много, они были везде, и даже на высоте в десять метров. Но смысл оных заключался, в основном, в следующем – «Уходите», «Здесь зло», «Это ловушка», «Мы все умрем» и т.д. К стене был приколот гвоздем конверт, в котором лежало письмо. Синтия дрожащими руками, сгорая от нетерпения, открыла конверт и принялась читать:
- Это место создал Я. Вы знаете, для чего оно предназначено. И вы знаете правила. Ночь будет длиться ровно день, после чего один из выживших сможет выбраться отсюда. В Стене Писем откроется небольшая дверь, которая пропустит того, кто больше всех очистил свою душу. Помните, однако, что тот, кто пройдет через дверь менее искупленным, умрет. Макс, ты стал исправлять свое положение уже тогда, когда попробовал нормально разговаривать с близкими, однако приблизительная доля грязи в душе составляет 96 %. Синтия, ваша грязь занимает лишь 78 %, вы имеете неплохие шансы на победу. Джон, твоя грязь заняла 52%, пока ты на первом месте. Грязь Лизы составляет 85 %. И нечего удивляться - ваша дочь еще та мразь. Хуже папаши. Помните, что данный счетчик не обманешь. И не забывайте, что для очистки следует помнить несколько простых слов: благородство, преданность, взаимовыручка, искренность. В отсутствие этих качеств вы сможете выйти из судьбы, только если останетесь единственным выжившим, но если грязь будет занимать больше 80 % - вы умрете. Кстати, до выхода нужно еще дожить. Надеюсь, вы меня поняли. Спасибо за внимание, и удачи. Да, совет напоследок: dimidium facti, qui bene coepit, habet.
Постскриптум: Макс, я ведь тебя предупреждал.
Audiatur et altera pars.
Майкл Б.
Синтия молча опустила письмо, не выпуская его из рук. Вместе с мужем они стояли и думали. Идти можно только вперед. Попробовать остаться на месте тоже вариант.
- Что это за выражения? – Макс снова смотрел на Синтию.
- Совет в переводе значит «кто хорошо начал – половину сделал», а вторая фраза – пусть будет услышана вторая сторона. Ничего не понимаю, - она посмотрела на мужа. - Макс. Давай останемся здесь. Если это длиться один день, то есть 24 часа, мы подождем и выйдем отсюда.
Макс смотрел на нее и тоже размышлял.
- Не выйдет. – Он произнес это безнадежным голосом и развел руками. – Синтия, я верю этому уроду. Отсюда выйдет только один, и если ждать, то это будет Джон. Может быть. Это испытания. Они не оставят нам выбора. Не говори об этом детям. Пусть ихние качества проявятся сами, и кто-то из них сможет уйти. Мне не выйти – я не смогу быть искренне благородным. Так что я лучше просто защищу детей от того, что нас ожидает. А, скорее всего, ожидает нас много. И это будет не самая приятная ночь в жизни.
- Не надо было ехать сюда. Зачем я согласилась?
- Синтия, - Макс начал истерически жестикулировать, - я не знал о стене, я не знал, что выехать обратно нельзя. Ведь мы оба не верили в эту дорогу судьбы. Мы не знали, что так будет.
Лиза посмотрела в глаза мужа.
- Знали.
И снова вся семья собралась в машине. Джон понял, что родители обеспокоены, а значит, случилась большая неприятность. Встретившись взглядом с матерью, он решил промолчать, так как Лиза сидела спокойно, и никто не хотел ее пугать. Мягко надавив на педаль, Макс заставил машину двигаться вперед. Неспешно, со скоростью 20 миль/ч, они продвигались по пути. Страшная стена осталась позади, а впереди снова замелькали знакомые до страха в душе струйки дыма. Они не сдвинулись, так и оставшись висеть на уровне машины. Кругом стояла гробовая тишина, не было слышно животных, шелеста деревьев, и было довольно тепло, что странно для прохладной зимы, тем более в такой местности. Недалеко от Мэна, а температура плюсовая, как где-то в Лос-Анджелесе.
Синтия размышляла, как отсюда выбраться. Ехать вперед представлялось лучшим решением на данный момент. Уйти в лес нельзя, не разобравшись толком, где они. На карту не было надежды, если здесь не действуют законы физики, местность вполне может перестроиться. Господи, такие мысли никогда еще не посещали ее всерьез. Теперь же возможность в реальном времени изменяться строению земли, положению лесов, озер и домов казалась обычным явлением, как возможность выпить кофе или поскользнуться на дороге. Если так будет продолжаться, можно просто сойти с ума, даже не дожив до выхода. Но ничего. Главное ущипнуть себя, когда еще покажется странность. Кроме того, псих не признает, что он псих, так что пока с ней все в порядке. А вот насчет мужа она беспокоилась. На данный момент он проявлял здравомыслие, но если вдруг невидимый рычажок в его голове повернется не в ту сторону – жди беды.
И что они будут делать, когда закончится бензин? Никакой диагностик, никакой компьютер не покажет даже 1 % вероятности встретить на несуществующей дороге реальную заправку. Тогда придется идти пешком. Дети устанут, еда закончится, ноги будут болеть, а им еще нужно заниматься спасением своей души. И почему уйти может один? Почему нельзя освободить всех, кто доживет. Доживет? Что это за мысли у нее в голове? Как это? Значит, Майкл хочет им сказать, что испытания представляют угрозу для жизни. Только этого не хватало. Хотя чего они ожидали? Человек, который идет быстрее машины, пропадает за секунду, создает иллюзию одиночества, преследует их, не может просто дать совет, как укоротить путь.
Макса снова била дрожь. Он не мог остановить ее, как не старался. Ноги тряслись, он путал педали, руки не слушались, и порой машину бросало по дороге. Неожиданно начался асфальт, ехать стало немного легче, но напряжение не только не спадало, а наоборот – нарастало. Лиза уже начала пугаться, Джон хотел задать пару вопросов, но все терпел. Он даже покраснел от напряжения.
На небе была луна. Самая обычная луна, вот только стороной она была повернута не той, которая смотрит обычно на Землю, а второй, покрытой большими кратерами, которая никогда не возникает в поле зрения людей. Казалось, что они очутились на другой планете, ведь смотреть на эту сторону, не будучи в космосе – невозможно.
Однако это были еще не все странности. Из леса то и дело доносились странные сосущие, скребущие, чавкающие звуки. Это пугало настолько, что пальцы отказывались сжиматься, а ноги не хотели двигаться. Ни один фильм не может показать эту волну ужаса, возникающую, когда ты смотришь во тьму, просто в сплошной черный свет, и знаешь, что существо, которому в мире не место, ждет тебя там. Оно как бы говорит: «Иди сюда. Закончи это сейчас, успокой свои страхи, расслабься». Отличие от фильма заключалось так же в том, что предугадать события, которые в нем произойдут, можно легко и безопасно. Здесь же никогда нельзя быть уверенным, никогда нельзя предугадывать. Все живет на этой дороге своей, особой жизнью. И никто из живых в ее строение не сможет проникнуть.
Спустя столько времени они, наконец, выехали на небольшую пустошь, снова неасфальтированную, но с поворотом на дорожку, ведущую по полю. Вдали виднелся дом. Синтия просто вытаращила глаза, когда его увидела. Настоящий дом, с горящими окнами и дымком, выходящим из трубы. К тому же дым не застывал в воздухе, а растворялся. Его нельзя было описать подробно с такого расстояния, но уже можно было сказать, что он похож на старые домики, примерно XIX-го века.
- Макс, смотри – дом. – Синтия показала на него пальцем, забыв про все правила этикета. Не до них, знаете ли.
- Сейчас подъедем поближе.
Джон все же подал голос. Он уже совершенно запутался в ихнем поведении и в ихних поступках, так что его интерес было довольно легко понять.
- Мама, зачем мы едем в незнакомый дом вместо того, чтобы ехать в Донкастер? И почему у тебя вид, будто мы единственные выжившие на Земле? – Джон не знал, что именно это чувство терзало его мать. – Что то была за стена? Почему дым повис? И вообще, какого хрена мы сюда поехали?
Никто не ответил. Никто не приказал ему прикрыть рот, как это было бы еще несколько часов назад. Не сказал, что ругаться плохо. Повернув на дорогу, все, что сказал Макс – «Не знаю, Джон».
Машину трясло на ухабах, а до домика было еще много. Бензин медленно, но верно кончался, всех тянуло в сон, но ехать быстрее было нельзя – порой дорога изгибалась настолько, что днище ихнего «BMW» могло разлететься к чертям.
Подобравшись к жилищу немного ближе, можно было заметить, что небольшое крыльцо было сделано довольно мастерски. Ручная резьба покрывала все столбики, все ступени. Цветы, деревья, непонятные знаки, видимо, обереги.
Машина встала возле дома, пустив напоследок за собой облака пыли. Дом окружали кукурузные и пшеничные поля, кукурузные со стороны крыльца, и пшеничные с задней стороны. Макс аккуратно вышел из машины и встал на первую ступень. В доме раздался звонок, точнее, звон колокольчиков. Макс пальцем показал Синтии, что лучше им всем остаться в безопасности, по крайней мере, относительной.
Дверь дома отворилась, на улицу высунулась покрытая пигментными пятнами голова старика. На первый взгляд, ему можно было дать лет семьдесят, не меньше. Он своими небольшими глазками, в которых читалось сочувствие, оглядел приезжих, поприветствовал их хриплым «Здравствуйте», и открыл полностью дверь, приглашая их войти.
Макс махнул рукой в сторону машины, Синтия разрешила своим детям, наконец, выйти на воздух, и они все вместе зашли в дом. Внутри дом тоже был старомодным, без электричества, без газа, без воды, что, однако странно для нашего времени. Даже в XIX веке уже была сантехника. Видимо, человек живет очень бедно.
Свет исходил от керосиновых ламп, люстр со свечами и камина, который одновременно с этим согревал комнаты. Это ощущалось сразу – в домике было удивительно тепло. Все сооружение имело, естественно, чердак, две спальни (одну большую, одну маленькую, видимо, для гостей), уютную небольшую кухню с печью, и гостиную. Туалет был не здесь, наверное, его поставили на улице.
Хозяин дружелюбно предложил им сесть на мягкие кресла ручной работы, а сам пошел заваривать чай. Спросив Макса, что тот выпьет, он принес ему виски, тоже старое и настолько вкусное, что мысли о странностях дороги понемногу отошли на задний план. Джон спросил, где туалет, хозяин ответил, что за домом, и Синтия провела детей туда. Вернувшись, они наконец представились. Хозяин, которого звали Джеймс Уотэрбекк, удивился фамилии Макса и всей семьи – Сандерленд. Хотя, по мнению Макса, фамилия Джеймса была куда более странной. Когда все расселись, взяли в руки горячий и ароматный чай, Джеймс стал задавать вопросы.
- Макс, - голос старика хрипел, как после долголетнего курения, - что ты делаешь на этой дороге?
Макс посмотрел на Джеймса удивленно. Оказывается, он знает, что тут происходит.
- Проезжали мимо.
Старик засмеялся:
- И ты решил, что я поверю? Макс, дорогой, я прекрасно знаю, что это за дорога. Я тоже попал на испытания. Но моя ночь затянулась.
Вся семья напряглась. Макс попросил продолжать.
- Я ехал в штат Мэн, и встретил одного человека. Его звали Майкл. – Все, кроме Джона, ничего о нем не слышавшего, переглянулись. – Он сказал, что душу можно очистить с помощью этой дороги. Я не сразу поверил, что дорога искупления, дорога судьбы, как ее еще называют, существует. И я решил проверить это. Я набрел на дорогу днем, точнее, не на саму дорогу, а на то место, где она должна быть. Но вместо этого я увидел лишь обычный лес, в котором, войдя, увидел обычных животных. И все же что-то в душе не давало мне покоя, меня била непонятная дрожь, и я решил подождать до ночи.
Ночью место, куда я ходил, резко заволокло туманом, настолько непроглядным, что даже сделать шаг было страшно. Когда через несколько секунд он рассеялся, дорога уже покоилась там, где была, будто никогда не пропадала. В отличие от вас, я шел пешком, и укоротить путь было очень важно и приятно. Зайдя на дорогу, я прошел метров двести и…
- А дождя в начале дороги не было?
- Макс, не перебивай. Я все объясню. Дождя не было, если вы видели его, то это плохо, почему, скажу позже. Итак, пройдя немного вперед, я решил вернуться. Но позади была огромная стена. Вы это знаете?
- Да. – Синтия кивнула.
- Так вот. Там было письмо от Майкла, в котором сообщались правила искупления.
Макс снова перебил Джеймса:
- Извините, но в нашем письме говорилось, что выйти может лишь один, наиболее очистившийся. Если вы вошли сюда сами, так какие условия предлагались вам?
- О, вам повезло. Видимо, Майкл подобрел за последние годы. Мне говорилось, что если я очищу душу до 30 %, я уйду. Не говорилось ни как это сделать, ни что меня ожидает. Могу поспорить, что вам была дана подсказка, хоть и небольшая. – Макс кивнул. – Ну а дальше я пошел гулять, если это можно так назвать. Я заметил некоторые физические странности, но это особый, долгий разговор. Вернемся к нему позднее. Позже случилось особое явление – мне показалась большая тень, которая пришла из леса. Она летела по воздуху, бесшумно, однако, не менее пугающе. Я начал убегать, и она отстала. А позже появились волки. Не живые, а призрачные, если можно так сказать. Они были полностью прозрачны, блестели в темноте, и могли бежать с ужасной скоростью. Но никому не было интересно убить меня так быстро. Поэтому, как я ни бежал, они следовали немного позади меня. Так у всех – настоящий кошмар начинается под конец испытаний.
Ну а позже я заметил дом. Именно этот, да. Я вбежал в него, закрыл все двери и решил подождать. Но ждать особо было нечего – искупление само не приходит. Здесь я нашел продукты, кровать, на которой смог немного посидеть, чтобы унять страх и подумать. Мысли не лезли, так что я взял охотничье ружье, немного патронов к нему и пошел на улицу. Толку от ружья было немного. Но храбрости оно добавляло, а это уже достаточный повод для того, чтобы таскать его с собой. Выйдя, я почувствовал, как дрожит земля. Под ногами пошли трещины, и я просто провалился в щель между двумя частями земли. Я ударился головой и умер. Вы удивитесь, но послушайте, что было дальше, и вы все поймете. Я очнулся в этом доме. Рядом стоял Майкл и просто подошел пожать мне руку. Он сказал, что я свободен, моя душа хоть и не чиста, но я встретил смерть гордо, и меньше всех продержался. – Джеймс тихо засмеялся. – Он говорил это таким тоном, будто я получил кубок за участие в школьной олимпиаде. И разрешил мне спросить его обо всем.
Первый мой вопрос был – зачем он создал это место, и главное – как? Как - он не сказал, но хорошо объяснил, зачем. Он считает, что мир стал чересчур грязным, чересчур грешным. Я никогда не был верующим, и особо христианство не поддерживал, но то, что жизнь стала хуже, преступность возросла – это я знал, и на собственной шкуре испытывал не раз. Майкл рассказал, что страх встретится со своими грехами преследует каждого человека. Каждого. И наконец появилась возможность наказать виновных. Он говорил и про такие семьи, как ваши. Что он не любит посылать чистых детей на дорогу, и что защиту они имеют уже изначально, довольно сильную. Были исключения – некоторые дети получали ужасные страдания здесь, а взрослые, наоборот, только немного пугались. Здесь дело в степени загрязнения.
Такие как вы почти не могут выбраться всей семьей. Стена прекрасно знает, кого выпустить, а кого убить. Рассказу один фокус, который Майкл мне поведал: одна семейка состояла из пяти человек – муж, жена и трое детей. Выжили только отец и его дочь. Майкл видел, что отцу оставалось совсем немного для искупления, и он бы пощадил этого человека, как иногда он делает. Все, что требовалось – пропустить дочь вперед. Но особенность двери – искушение. Открыв ее, человек видит свободную жизнь, где ходят люди, ездят повозки, кареты. Ну, это было давно, машин тогда было мало и были они не у всех. В общем, отец открыл дверь, хотел пропустить дочь вперед, но не выдержал – оттолкнул ее и выбежал. В этот момент его просто разорвало на части. То есть все органы, вся кровь выплеснулись на дочь. И у нее остановилось сердце. Майкл говорил, что это единственный случай, когда ему было жаль свой экспонат, как он называл людей, попавших сюда.
После этого рассказа я согласился с ним в том, что место хорошее, пусть и опасное. Кстати, не бойтесь – загробный мир будет более дружелюбен к вам, если вы будете пытаться исправить свою душу. Не важно, удачно или нет, главное – искренне хотеть этого. Я хотел. И Майкл разрешил мне жить здесь. Продукты не кончаются, иногда участники испытаний заходят, иногда сам Майкл. Он не самое плохое создание природы. И он не человек, так что не удивляйтесь тому, что работает этот путь уже много столетий. И не спрашивайте меня, кто он – я не знаю, а он не говорит.
Ладно, второй вопрос – почему законы физики здесь действуют только наполовину? Ведь можно бежать, резко потерять силу тяжения, и просто попасть в руки Смерти. Ответ прост – он не успел доделать эту дорогу как следует. При первых испытаниях он заметил, что луна смотрит не той стороной, а дым стоит на месте, хоть и не везде, так что мне досталось счастье видеть, как из моего дымохода льется столь милая сердцу струйка дымка. – Он улыбнулся, но как-то грустно, ностальгически. – Люди стали больше боятся этого места, стали более искренне искать путь к спасению, и Майкл решил ничего не менять. Это большая часть того, что я знаю. Теперь ваши вопросы.
Первой спросила Синтия:
- Что именно вы имели в виду под словом защита?
- Сказать по правде, я не особо разбираюсь в нюансах защиты. Все, что могу объяснить – что это вообще такое. Майкл говорил, что иногда, по стечению обстоятельств, на дорогу попадают люди, которым тут не место. То есть, им практически нечего исправлять. 30 % грязи, по его словам – это очень хорошо, и все люди, которые имеет загрязненность ниже 30, вообще не должны участвовать в испытаниях. Такие люди получают защиту – их не могут зацепить ни монстры, ни призраки, ни галлюцинации. Они могут сломать руку, или потерять сознание, но все равно они имеют огромные шансы дожить. Можно просто сесть возле стены, прождать день, попивая пиво, если ты его взял, и выйти. Если взять ваши условия, то будь среди вас чистый, он спасся бы гарантировано, а также была бы возможность выйти еще одному. В общем, люди с защитой не считаются стеной как участники. Дети получают защиту обязательно, за некоторыми исключениями, то есть если грязь не больше 70 %. Однако от количества этих пресловутых процентов зависит ступень этой защиты. Самая слабая ступень просто очищает мысли от страха и убавляет интерес монстров, как их многие называют, к человеку. Без защиты монстр пойдет в первую очередь за вами, а только потом за защищенным. Взрослые получают помощь только при тех условиях, о которых я говорил раньше. Что-нибудь еще?
- Мы здесь сидим и разговариваем. По идее, отсчет времени уже идет. – Синтия снова начала говорить. – Так почему нельзя просто посидеть у вас день?
Джеймс улыбнулся.
- Синтия, для начала у вас есть три часа. Только после них начинается отсчет. Я не могу вам помочь, у вас осталось лишь, - он посмотрел на настенные часы, - тридцать три минуты. Я здесь веду счет и запускаю таймер.
- А… - Синтия замялась. – Вы можете его не включать?
- А что от этого измениться? Придет Майкл, убьет меня, и включит его сам. Пока вы не пройдете испытания, вы не вернетесь назад. Простите.
- Вы дадите нам пару советов? – Синтия все не унималась. Вопросов было еще много.
- Да. Думаю, это я могу сделать. Слушайте. Все, что вам покажется, может нанести вред. Никому не верьте, никакие призраки, никакие существа не хотят оказывать вам помощь. Они могут лишь лгать. Это часть их работы.
- Простите, вы сказали работы?
- Ну да. Они с того света. Помогают Майклу делать людей нормальными, чтобы им не пришлось после смерти лишний раз страдать. Так слушайте: вы здесь одни. Запомните это. После включения таймера меня не будет, так как я не участвую. Вы должны помнить, что если что-то угрожает вашим близким, лучше умрите вместо них. По крайней мере, вы умрете героем, и встретят вас так же, а вот если предать, вы не только ухудшите свое положение увеличением грязи, но так же подвергаетесь риску умереть позорно. Помните это. И не забывайте, что в первую очередь опасность грозит взрослым. Особенно тебе, Макс, как самому плохому человеку. Без обид. – Макс согласился кивком головы. – Не забывайте про детей, но если увидите монстра, лучше разделитесь. Дети будут в безопасности, а у вас будет шанс спастись. Насчет Лизы я не уверен. Это страшно. Защита отсутствует - вряд ли она доживет.
Лиза испугалась и потянулась ближе к отцу.
Ладно. – Джеймс встал, опустил пустую чашку из-под чая на столик рядом с креслом и прошел на кухню. Вернулся он с пистолетом «Пустынный Орел», или «Desert Eagle» если говорить правильно, и несколько упаковок патронов к нему. Он протянул его рукояткой вперед Максу. Тот неуверенно взял оружие.
- Стрелять умеешь?
- Да. – Макс крутил пистолет в руках.
- Хорошо. Против монстров не поможет, но что-то отстрелить, или припугнуть кое-каких тварей может. Ну что же, вам, кажется, пора.
- Можно еще пару быстрых вопросов? – Снова сказала Синтия.
Джеймс немного нервно переступил с ноги на ногу, но согласился.
- Сколько вам лет?
- Около ста тридцати. – Его беззубый рот раскрылся в некотором подобии улыбки. – А ты как думала?
- И еще. Как в Аду?
- Кому-то хорошо, некоторым плохо. Мне было нормально, жаль, что холодно.
- Спасибо. – Синтия благодарно посмотрела на Джеймса. Все встали и пошли к машине. Старик сразу закрыл дверь, не попрощавшись. И поделом.
Почти подойдя к машине, раздался резкий звук выстрела. Точнее, звук был похож на выстрел, однако был гораздо громче и писклявей. В этот момент дом развалился на части, столбы, державшие навес над крыльцом, с громким стуком упали на землю. Макс закричал:
- Все в машину! Живо!
Дети, спотыкаясь, и толкая друг друга, залезли в машину. Синтия решила пуститься быстрым бегом к спасительной, как ей казалось, коробке железа. До двери осталось два метра, Макс был уже за рулем, и Синтия услышала, как приятно заурчал двигатель. Но вдруг нога за что-то зацепилась. Вскрикнув, Синтия упала лицом на землю, и тут же почувствовала вкус крови на губах.
- Твою мать. – Синтия выругалась и, встав, быстро пошла, хромая, к машине. Скорее всего, она вывихнула ногу. В самом начале. Какая ирония.
Открыв дверь и завалившись на сиденье, она посмотрела на то место, где еще несколько минут назад был дом – на его месте покоилась тьма. В прямом смысле слова. Вместо дома в небо вознеслась огромная туча непроглядной тьмы. Она напоминала смолу, которая как-то научилась летать. Поблескивая в лунном свете, переливаясь, она вдруг резко пустилась с места и пошла, если можно так выразиться, прямо на машину.
- Давай! – Синтии казалось, что сейчас она сойдет с ума от страха. Руки бешено тряслись, глаз дергался – сплошные нервы.
Макс нажал на педаль газа, включив одновременно с этим заднюю передачу. Машина судорожно дернулась и затихла. Макс оторопел. Он просто сел и смотрел на дорогу. Очнувшись, он начал дергать ключ, вот только машине было все равно. Сдерживая рвоту, Макс посмотрел на стрелку бензина – и чуть не потерял сознание. Бензин закончился. Волна была уже возле машины.
- Закройте все окна! – Синтия кричала так громко, как только могла. Дети послушались. Джон быстро закрыл окно со своей стороны, а окно Лизы не закрывалось.
- Папа! – Она начала плакать. – Папа, она не закрывается!
И тут случилось то, чего не ожидал никто. Тьма влетела в окно и накрыла Лизу. Макс было кинулся защищать свою дочь, кричавшую от боли, или страха, или и того и того вместе, но тьма вылетела обратно и растворилась в воздухе. На сиденье не было Лизы. Были лишь ее останки.
Джон закричал, Макс просто сидел и смотрел с непонимающим видом на то, что несколько секунд назад было его любимой дочерью, Синтия вышла из машины и плюхнулась на землю, обперевшись спиной на колесо и закрыв лицо руками. Из ее уст доносился еле слышный звук плача. Она не кричала, не впадала в истерику – просто плакала.
Макс, очнувшись, тоже вылез из машины, принявшись орать матом и бить кукурузу. Сцена походила скорее на фильм «Палата №6», чем на что-то другое. Он бил и бил все, что попадалось под руку, пока не сдали нервы, и, плюхнувшись лицом на несуществующую землю, Макс зарыдал.
Джон, пока Синтия предавалась горечи, а Макс разносил в щепки ближайшие растения, кричал. Надрывая глотку, он кричал свое длинное «А-а-а-а!», пока не охрип, после чего лишь судорожно открывал рот, как рыба на суше. Как рыба, которая не может дышать.
Спустя минут пять земного времени, Макс перестал биться в конвульсиях от горя, и думал, что делать дальше. Встав, он на негнущихся ногах, шатаясь, подошел к жене.
- Синтия. – Она посмотрела красными от слез глазами на Макса. – Нам нужно собрать то, что… Что осталось от Лизы. Мы не можем похоронить ее здесь. – Быстро ответил Макс, заметив удивленное лицо жены. – Во-первых, мы не сможем даже выкопать яму, а если и могли бы, я никогда не смогу предать ее земле в этом дерьме. В этом мире.
- Макс. – Синтия не отрываясь смотрела в одну точку, будто увидела НЛО.
- Что?
- Как ты считаешь, это место имеет право существовать?
Макс повернул лицо к Синтии.
- Нет. Никакое искупление не оправдывает смерти невинной девочки.
- Знаешь, - сделав паузу, Синтия избавилась от надоедливого кома в горле, - я все чаще думала, почему, судя по письму, у Лизы было так много грязи.
- Это все дерьмо! – Макс злился. – Этот Майкл разыгрывает нас! Что же это за искупление, когда мы даже не вышли из дома его дружка, а моей дочери уже нет? – Он кулаком ударил по земле. – Он спросил меня во время нашей первой встречи, согласился бы я на то, чтобы очистить свою душу. Я тогда промолчал, но сейчас думаю, что следовало сказать «да».
Синтия не поняла. Это было видно в ее позе, в ее положении рук. Во всем угадывалась непонятливость.
- Возможно, тогда он бы не стал нас так терроризировать. А Джеймс еще и говорил, что Майкл неплохой парень.
- Он урод. – Вынесла вердикт Синтия.
- Согласен. – Джон с бледным лицом вывалился из машины, в прямом смысле слова. Он уселся между родителями и, посмотрев на каждого, наконец, позволил себе задать вопрос.
- Расскажите мне, наконец, что это за хрень, кто такой Майкл, и что мы делаем в этом месте. Да, и объясните вразумительно, почему моя сестра сейчас лежит на заднем сиденье, разорванная на части.
- Джон, - Макс подыскивал нужные слова, - это место для искупления, очищения души. Майкл – это существо, - не знаю, человек ли, - создавший эту дорогу, и вообще это место. Для того чтобы выйти, надо пройти через дверь в той большой стене, которую мы видели. В ней появится дверь, через которую можно пройти лишь наиболее искупленному человеку. На данный момент это ты.
Джон обдумывал только что услышанное. Лицо не выражало никаких чувств, но в определенный момент на нем появилась гнусная улыбка.
- Отлично! Тогда вы оставайтесь здесь, - он встал, - а я пойду подожду денек. Защита у меня, если верить тому старому пердуну, есть, и неплохая, так что желаю удачи.
Родители оторопели, когда Джон повернулся, как на уроках физкультуры по команде «кругом» и пошел по дороге в сторону леса, который мог бы вывести его к началу.
- Джон, а как же мы? – Синтия не могла поверить, что ее ненаглядный сын так просто бросает их здесь, несмотря на опасность. – Да и ты можешь не продержаться. Кроме того, своими словами, ты только что добавил себе несколько процентов грязи. – Синтия улыбнулась. – Ты не выйдешь, сынок. Уходи. Мы справимся сами. Но помни, что при проблемах, никто тебя не подберет.
Губы Джона напряглись, злость охватила его.
- Да пошли вы! – И, посмотрев на недавно горячо любимых им родителей, ушел.
Макс со своей женой грустно, но немного со злорадством смотрели на спину убегающего от страха Джона. Оба знали, что видят его, если не в последний раз, то уж точно ихняя следующая встреча не будет дружелюбной. Никто не возьмет его с собой. И никто не будет ему помогать. Даже если грязь увеличится в несколько раз.
- Ладно, - Макс поднялся. – Пойдем, поможешь мне убрать то… Лизу.
Синтия встала, неожиданно почувствовав острую боль в ноге. Теперь будет хромать. Как невовремя, да еще и в самом начале. Взяв из багажника мусорный пакет, они стали собирать останки дочери в него, стараясь не соприкасаться с кровоточащими красными кусками мяса, что, естественно, было невозможно. Среди всех этих последствий испытаний, которые скорее походили на последствия элементарной бойни, они нашли глаза, пальцы, разбросанные везде куски сердца… Здесь было все. Казалось, будто можно собрать человека из этого ужаса, как конструктор «Лего».
Когда уборка подходила к концу, Синтию вырвало прямо на сиденье, покрасневшее от крови Лизы. Макс обнял ее, прижав к себе, пока она плакала. Теперь начался настоящий плач. Тело Синтии трясло от рыданий, слезы никак не останавливались. Макс достал из бардачка небольшую запечатанную бутылку виски «White Horse» и дал ей выпить. После нескольких глотков крепкого напитка Синтия немного успокоилась.
- Мне жаль, – она обняла своего мужа еще крепче. – Я любила ее. Как и ты. Знаю, Джон в моем сердце занимал больше места, но он… Он не был Лизой. Они разные, как ночь и день. – Одинокая слеза скатилась по щеке. – Джон… Он сволочь. Я… Я так их любила… - Синтия снова начинала рыдать. – Но теперь дочь мертва, сын послал меня и ушел, бросив одну, а мы с тобой оказались, пожалуй, в самом большом дерьме в нашей с тобой жизни.
- Да. Но ты не одна. Я с тобой. И мы выберемся.
Синтия отстранила свое лицо от Макса и посмотрела с небольшой надеждой на него.
- Как? У нас нет бензина. Пешком мы не пройдем. И даже если пройдем… Я не хочу выходить одна
- Тебе придется. Я все равно не заслуживаю жизни. Я столько лет бил тебя, кричал на тебя, ненавидел тебя. А ты заслуживаешь большего. Все-таки, в определенном смысле я благодарен дороге – она снова подарила мне тебя, - и он утвердил свои слова поцелуем. Закончив, он стал думать, что делать. – Надо сходить на развалины, посмотреть, что осталось. Вдруг у него было горючее или еда в подвале. Он должен был уцелеть. Пойдешь со мной?
Синтия кивнула. Попробовала встать. В ноге что-то предательски хрустнуло, и Синтия, застонав от резкой боли, упала на землю. Макс подскочил к ней, поднял и, взяв ее под руку, медленно пошел к развалинам.
Сначала казалось, что домом Джеймса это быть не могло. И вправду: картины с изображением Элвиса Пресли, бутылки из-под пива «Heineken» валялись на полу, точнее, на развалинах. Среди всего нагромождения мусора и обломков ничего видно не было. Усадив жену на толстую балку, Макс быстро сбегал к машине за фонариком. Вернувшись, он внимательно осмотрел руины. Теперь дверь нашлась довольно быстро. Расчистив заваливший ее ширпотреб, ихнему взору предстала огромная дверь в полу, на которой была нарисована пентаграмма. Видимо, хозяин дома был не тем, кто смотрел мультики, и верил что, под словами «Я тебе дам недорого», вульгарные девушки на улице предлагали овощи.
Открыв массивную и толстую защиту подвала, Макс осветил помещение – лестница, уходящая вниз, вела к небольшой комнатке, заставленную стеллажами, на которых покоилась всякая ненужная утварь. Осторожно спустившись, и оказав помощь при спуске Синтии, он поподробнее рассмотрел находившееся тут добро. И просто не смог удержать рвущийся наружу еще в мотеле съеденный обед. Рвота залила бетонный пол, пустив неприятный смрад, откладывающийся в глубине легких, как смола от сигареты.
В банках, стоящих на полках стеллажа покоились органы. Человеческие органы. Печень, легкие, почки, даже член – все было законсервировано и аккуратным почерком подписано. Причем… Почерком Майкла. Без сомнений, это почерк Майкла. Стараясь не смотреть, Макс посветил во все углы подвала и, наконец, заметил то, что им было нужно – несколько канистр с бензином.
Он неспеша, осторожно подошел к ним и открутил у одной канистры крышку. Сильный запах дешевого бензина моментально наполнил комнатку. Синтия прикрыла нос, а Макс закрыл канистру, но от вони это не спасло. Он глянул на жену. Та стояла, закрывая пальцами нос, и разглядывала экспонаты анатомического музея. Макс отвернулся он нее и посмотрел по сторонам еще раз, на этот раз внимательнее.
Рядом с банками стоял стеллаж с тетрадями и книгами. Сдув с них толстый слой пыли, Макс достал одну тетрадь и открыл на середине. В ней корявым почерком, абсолютно незнакомым ему, был написан рецепт приготовления вяленого человеческого мяса. Подавив новый приступ тошноты, и загнав обратно в желудок уже начинавшее подниматься содержимое, Макс поставил обратно этот учебник каннибала.
Внезапно его внимание привлекла небольшая записка, приклеенная скотчем к полке. Оторвав ее, он крикнул Синтии:
- Смотри, еще письмо. Стой, - он жестом попросил ее оставаться на месте, - я прочитаю сам. Нечего лишний раз ходить с твоей ногой. Итак:
Это снова я, ваш верный друг и преданный помощник – Майкл. На этот раз письмо не будет долгим. Все что хочу – дать пару советов. Первый: бензин плохой, но мне было лень искать получше. Можешь залить его в свою машину, но не жди, что она будет его экономить. Второй совет: то, что в банках, чисто, стерильно, и вкусно. Не одно поколение испытуемых пользовалось данной привилегией – поесть в перерыве между решением своих проблем. Вы в их числе. Рецепты можно взять рядом с записочкой. Можно, конечно, побрезговать, но, поверь, через шесть часов тебе придется зарезать свою женушку, чтобы наестся. А есть захочется, это я гарантирую. Cifi condimentum est fames. Итак, это все. Мне жаль Лизу. Но тьма не приходит сама. Возможно, ты что-то не так делал? Подумай на досуге. De mortuis aut bene, aut nihil.
Спасибо за внимание. Удачи. Синтия – долгий, приятный и томный поцелуй смерти тебе.
Майкл.
Как и после прошлого письма у стены, все стояли и думали. Словно время остановилось – никто не двигался с места. Очнулись лишь тогда, когда сверху, из руин донесся тихий рык. Грациозным прыжком, с отменной реакцией, Макс прыгнул на лестницу и захлопнул дверь, не успев увидеть то существо, которое только что подало голос. Синтия отошла вглубь комнаты, усевшись рядом с канистрами на холодный пол. Однако, холод мало заботил ее – она смотрела, как Макс, применяя недюжинную силу и кряхтя от тяжести, задвигал тяжелый засов на двери. Если бы она находилась в вертикальном положении, было бы легче, а так он просто не мог нормально поставить засов на место. Дверь начала трястись, рыки стали слышны довольно громко, и, кроме всего прочего, тварей на улице было много.
Макс до сих пор возился с закрытием двери, но Синтия решила не вставать. Силы у нее немного, нога болит – она будет лишь болтаться у мужа под ногами и мешать. Наконец, послышался небольшой щелчок, и какой-то странный механизм на двери пришел в странное движение. Железные цепи, появившиеся из ниоткуда обхватили засов. Макс от неожиданности споткнулся и упал с лестницы. Поднявшись, он подбежал к жене и уселся рядом.
- Ты как? – Синтия обхватила лицо Макса руками будто видела в первый и последний раз.
- Нормально. Ничего не болит, значит, все нормально. – Макс тяжело дышал, грудь вздымалась и опускалась, выводя воздух в пространство комнаты через рот, который при выдохе издавал странный свист.
- Ты видел этих тварей? – Синтия не отрываясь разглядывала сотрясающуюся от ударов дверь.
- Нет.
Дверь, казалось, вот-вот вылетит с петель. Она тряслась, не переставая, рыки становились громче, видимо, монстров подходило все больше и больше. Вдруг в двери, с огромным, нечеловеческим усилием, пробив дыру в дереве, показалась светящаяся морда, напоминающая волчью. Она была прозрачна, сквозь нее виднелось темное ночное небо. И снова это мерцание, точь в точь такое, какое было в самом начале испытаний. Тварь мерцала, как и тот загадочный дождь на повороте. Пасть открывалась и закрывалась, обнажая большие зубы, на которых блестела красная жидкость, в отличие от самого существа, не просвечивающаяся. Это выглядело чуждо, и никак не вязалось с призрачным видением озлобленного монстра. Глаз не было – существо было слепым. В небольших ямках, где раньше были глаза, сейчас копошились мелкие прозрачные насекомые. Видимо, черви.
Морда все рвала зубами дверь, с каждым разом отрывая огромные куски дерева. «Какая сила» - мелькнуло в голове у Макса. И вдруг, мысли полились в его голову водопадом. Его осенило.
Не обращая внимания на ничего не понимающую жену, он поднялся, взял ближайшую банку с человеческой печенью, и с размаху ударил ее о стеллаж. Естественно, та разлетелась, осыпав пол осколками стекла и разлив на него тягучую желтую жидкость, которая мигом потекла к ногам Синтии. Запах в подвале стал еще хуже – жидкость для консервации ужасно воняла. Печень с резким хлопком упала на пол, Макс поднял ее и метким броском запустил в тварь, успевшую проделать представляющую смертельную опасность дыру. Существо поймало печень, несколько секунд пережевывала, потом, с нескрываемым отвращением убрала морду из дыры и убралась восвояси. Видимо, другие монстры тоже оставили дверь в покое, так как рык довольно быстро затих. Повисла гробовая тишина.
Наконец, Макс подошел к Синтии и помог ей встать. Она еще не пришла в себя от шока, вызванного тем. Что слишком много случилось с ней в последний час. Смотря в одну точку, она, хромая, подошла к лестнице и медленно взобралась наверх, даже не проверив для верности, нет ли там кого.
Макс вылез следом, обнял ее и усадил на ту же балку, что и раньше. Пока Синтия отходила от пережитого, Макс с неимоверными усилиями вытягивал канистры с горючим и тащил их к машине. Лейки не было, но шланг найти удалось, так что заправка машины прошла быстро, без сучка и задоринки. Когда он погрузил весь бензин, что был в подвале, он заметил, что его жена махает ему рукой, призывая подойти.
- Что случилось? – Макс сел рядом, обняв Синтию одной рукой.
- Не забудь взять банки.
Рука Макса автоматически сползла с ее плеча.
- Зачем? – спросил он, скривив от отвращения лицо. Синтия посмотрела на него.
- Нам дали дельный совет, Макс. Еды у нас нет, если не считать пачки крекеров в машине. Мы же постоянно ели в мотелях, ничего не покупали с собой в дорогу. Это противно, я согласна, но лучше есть человеческое сердце, чем шишки и иголки.
- Нам не придется есть шишки, - Макс пытался отговорить Синтию как только мог. – У нас всего лишь 24 часа.
- Не факт. Никто не говорил, сколько часов будет это продолжаться.
- Один день, - Макс не мог понять, что хочет сказать его жена.
- Здесь все иначе, Макс. Время может идти не так, как мы привыкли. Нигде не сказано, что нас ждет лишь земной день. Может, это будет длиться год.
- Тогда мы точно не протянем.
- Хочешь сдохнуть? – Синтия злилась. Она встала, со злостью смотря на Макса. – Хочешь? Давай. Только меня за собой не тяни. Можешь не брать банки, я сама возьму. А чтобы тебе не мешало, положу в багажник.
- Ладно, - пустым, непримиримым голосом ответил Макс. – я возьму. Что лучше?
Синтия недолго думала. Максу даже пришла в голову мысль, а не ела ли она «длинную свинью», как называли свою провизию некоторые чернокожие каннибалы.
- Возьми всю печень и сердце. Это самые вкусные и простые в приготовлении продукты. Можешь взять яиц – пожуешь по дороге, - Макс не улыбнулся. - Если найдешь, возьми еще мозг, он очень калорийный. Да, прихвати тетради. Не хочу жрать неумело приготовленные мозги.
«Странная она стала после подвала» - подумал Макс, но покорно пошел набирать еду. Он и сам понимал, что она необходима, но лишь одна мысль, что ему придется таскать человеческие органы, понимая, что это ихний завтрак, обед, и ужин, была невыносимой. Синтия встала возле двери, проворно подхватывая банки, которые Макс бросал из подвала прямо в ее руки, и ставя их на землю. Одна банка разбилась, разбрызгав жидкость на Синтию. Она даже не поморщилась.
Через полчаса земного времени, аккуратно поставив всю консервацию в багажник и накрыв банки покрывалом, чтобы не портили и так испоганенное настроение своим видом, Макс смог все-таки завести мотор. Мешок с останками дочери пришлось положить на окровавленное заднее сиденье, так как в багажник он не влезал. Запах крови и смерти все еще витал в воздухе, вызывая головокружение. Их снова затошнило, хотя в желудке уже давно ничего не было. Господи, а ведь через несколько часов они проголодаются…
«BMW» шел не так гладко, как раньше. Дешевый бензин мешал хорошему продвижению, очень быстро кончаясь. Не прошло и получаса, как полный бак опустел, и пришлось наполнять его снова. Они ехали вперед, не останавливаясь даже ради того, чтобы сходить в туалет, хотя было совсем невмоготу. Синтия решила немного поспать. Колеса успокаивающе шаркали по ровному до странности асфальту, иногда выезжая на твердую землю, от чего машина подскакивала и заставляла пассажиров нервно вздрагивать. Вокруг них не было слышно ни звука, светящиеся твари больше не появлялись, что в некотором плане настораживало Синтию. Они ехали довольно долго, а им ничего не встретилось. Значит, Майкл действительно мог обмануть их насчет времени, которое им предстоит провести на дороге. Если подумать, это было бы хорошим дополнениям к испытаниям. Так сказать, «убегающая надежда».
Макс наконец-то смог закурить. Он развалился ни сиденье, вскинув правую руку на руль, а левой держа тлеющую сигарету. Было видно, что такую позу он принял лишь для того, чтобы разрядить обстановку. Будто не было летающей тьмы и зловещей консервации в подвале. Будто они просто едут в супермаркет за пакетом молока. Его страх выдавали как дергающийся глаз, так и дрожащая рука. Он делал затяжку за затяжкой, вот только успокоения ему это не приносило. Курить хотелось еще и еще, но Макс заставлял себя придерживаться меры – во-первых, табака осталось немного, а во-вторых, весь свой обед сейчас покоится в подвале дома Джеймса, а накуриваться на пустой желудок, будучи в такой обстановке, ему не хотелось. Макс собирался как можно дольше удерживаться от необходимости открывать банки.
Синтия впервые за несколько лет взяла сигарету. Сцена могла показать довольно странной тем, кто знал эту семью – Синтия, в гордой, агрессивной позе сидит с сигаретой в машине, а Макс дрожит от стрессов, свалившихся на него. Они как будто поменялись местами. Синтия чувствовала странное тепло в груди – оно поднимало ее настроение и вселяло уверенность, что она может убить кого угодно. Даже бессмертных тварей.
В ее голове творилось черт знает что – уход Джона перемешивался с детскими воспоминаниями. Ей пришла на ум та сцена, которая разыгралась после ее выпускного вечера. Тогда она первый раз в жизни напилась и пришла домой с парнем. Мать не смогла выдержать такого и ударила ее по голове бутылкой из-под водки, которую она сама и выпила. Синтия тогда потеряла сознание, а эта сволочь даже не переложила ее на кровать, так и оставив лежать в собственной крови на полу, а сама пошла погулять с подругами-алкашами по кабакам. Тогда она одна пошла в больницу (телефона у них не было, а к соседям идти не хотелось). За бесплатно знакомый врач, искренне сопереживавший ей, перевязал голову, наложив на рану несколько швов. Синтия сильно удивилась, когда Рей, как звали добряка-доктора, предложил переехать к нему. Он сказал, что ничего не потребует взамен и даже поможет ей поступить в Кембриджский университет. Синтия согласилась и после смены Рея, даже не заезжая за вещами Синтии, они поехали к нему домой.
Дом находился довольно таки далеко от матери, однако она все же нашла его прямо на следующий день. Она, даже не спросив разрешения, нагло вошла к Рею, увидела Синтию на диване перед телевизором и, взяв ее за волосы, потащила кричащую от боли дочь к двери. Рей выбежал из ванной, быстро догнал мать и ударил ее кулаком в лицо. Та моментально отпустила Синтию, упав на пол и закрыв кровоточащее лицо руками. Рей помог Синтии подняться, оставив истекающую кровью мать на полу, и отвел ее к себе в спальню, уложив в постель.
Рей сказал матери, что если она еще хоть раз тронет дочь, он ее убьет. Тогда все решилось мирно – мать ушла, Синтию больше не тревожила, однако, как говорится, нет добра без худа. Спустя две недели райской жизни, Рей попал в аварию, скончавшись на месте. Авария была самой, что ни на есть, обычной – две машины, пьяный водитель, виновнику ничего, невиновному – смерть.
Вот после этого Синтия поняла, в каком дерьме оказалась. Выбора не было – она пришла домой. Отец улетел в Австралию и не собирался возвращаться оттуда в ближайший год, так что мать пустила ее в дом без должного уважения. Синтия старалась скрыть известие о смерти Рея, чтобы старое отношение к ней не возродилось. Но благожелательные подруги, называющие Синтию «неблагодарной свиньей», быстро донесли известие своему собутыльнику. После этого Синтия ходила с разорванной кожей на спине, которую мамаша устроила ей за «непослушание» толстой кожаной плетью, которую она одолжила все у тех же «добродетелей».
Сейчас Синтия размышляла, стоило ли оставлять мать в живых. Ведь они легко могли убить ее и обставить все как самооборона - все друзья, вся школа могла подтвердить то, что над Синтией издевались. Она не винила их за бездействие – у них были свои проблемы, тем более Синтия знала, что будь такая ситуация – ее бы поддержали. Рей имел неплохие связи в полиции, так что замять это дело не составляло труда. Возможно, тогда авария не случилась бы, и сейчас они весело могли прожигать деньги, заработанные на медицине, где-нибудь в Беверли-Хиллз.
Но мечты и воспоминания так и останутся сами собой, их она не сможет изменить. И тут в голову Синтии пришла бредовая, но кажущаяся вполне реальной мысль: может, когда им снова встретиться Майкл, а это обязательно случится, может тогда следует попросить его изменить прошлое? Неизвестно откуда, но Синтия знала, что он согласится и сделает, что она захочет. Надо только дожить. Ведь мертвецу незачем менять свое прошлое.
Пока Синтия размышляла над тем, как надо было строить свою жизнь, Джон щеголял в сторону стены. Кроссовки натерли ноги, мозоли скоро начнут кровоточить. Он злился – на мать, на отца, даже на мертвую сестру. Какого черта они поехали на эту дорогу? Все эти бредни про душу… Они просто сходят с ума, вот и все. Какая-то дорога для испытаний… Для испытаний психотропного оружия? Он ведь где-то слышал об этом, так может, они и попали под его воздействие?
- Черт! – Он ногой ударил куст, растущий возле дороги. Листья поднялись в воздух и мягко опускались на землю, не так быстро, как должны были в реальном мире. Джон, скривив лицо от ярости и страха одновременно, смотрел на листья, летящие со скоростью несколько сантиметров в минуту. – Точно. Оружие. Сейчас приду к повороту, и окажется, что стена всего лишь галлюцинация, бред. Иначе и быть не может, - бормотал он себе под нос, ковыляя по дороге.
Он прошел уже довольно много от развалин дома Джеймса. Идя вперед, он надеялся придти к стене, закрывающей поворот на Монреаль, и не обнаружить оной. Внезапно он споткнулся. Очки слетели с носа и укатились неизвестно куда. В сердце медленно поднималась теплота – начиналась паника. Во рту сразу появился металлический вкус крови, видимо, он разбил губу. Попробовал подняться – получилось. Вот только не видно ничего. Особого выбора не было – он встал на четвереньки и пополз искать на ощупь свое зрение. Руки ощупывали каждый миллиметр холодного асфальта, но ничего не находили. Когда он прополз в безуспешных поисках несколько метров, его спины что-то коснулось. Следом за прикосновением последовал грубоватый, но завораживающий, приятный голос, абсолютно незнакомый.
- Джон. – Джон мигом перевернулся на спину, в надежде увидеть говорящего. И он увидел его, а точнее – его силуэт. – Спокойно, Джон. Протяни руку и я дам тебе очки.
- Давай так, - в голосе слышались панические нотки.
- Не боишься, что разобьются?
- Давай.
Человек подошел поближе, от чего Джон подался назад, и положил что-то возле его руки. Он походил рукой – действительно, очки. Надев их, он смог разглядеть незнакомого помощника. Джон не узнал в нем никого, это была первая в его жизни встреча с этим человеком. Солидно одет. Смокинг, джинсы… Смокинг…
- Как вас зовут? – Джон поднялся. Человек протянул руку.
- Майкл, - Джон тоже вытянул руку в знак приветствия. Состоялось крепкое рукопожатие.
- Вы, случайно, не тот человек, который притащил нас сюда? – Джон, наконец, понял, что имя Майкл ему знакомо. Услышав вопрос, Майкл улыбнулся. Он начал расхаживать из стороны в сторону перед Джоном, все так же улыбаясь, пока не снизошел до ответа.
- Да, это я.
Джон немного отступил назад. Он начинал понимать, что лучше было бы остаться с родителями.
- Что тебе надо? – губы дрожали. – Что ты хочешь? – Майкл подошел ближе, с безразличным, но немного агрессивным выдом.
- Джон, – он поднял голову, опустившуюся было вниз, посмотрев на Майкла, - ты знаешь хорошую, старую латинскую фразу? Еще времен Древнего Рима? Diligere parentes prima naturae lex est, - произнес Майкл со всезнающим лицом. – Знаешь, что это значит?
- Нет, - неуверенно, со страхом ответил Джон.
- В переводе эта фраза звучит так: «Уважение к родителям – первый закон природы». Теперь, - он начал повышать голос, - ты понял?
- Д-да, - Джону вдруг пришла мысль показаться смелым, будто он не боялся этого урода. – А как же моя мать? Ей ты тоже скажешь эту фразу? Вроде бы моя бабка не слишком то хороший человек.
Майкл знал, что ответить.
- Синтия, в отличие от тебя, дерьмо маленькое, хороший человек. И сдается мне, что она вернется назад, а ты, несмотря на то, что имеешь неплохие шансы, из-за отсутствия мозгов останешься гнить на дороге, - борзость Джона быстро испарилась, будто ее и не было. – Сейчас ты, скорее всего, думаешь, что сказать такого, что бы заставило меня встать перед тобой на колени. Но нет, - он покачал головой, - ты не найдешь этих слов. А насчет твоей матери – в природе иногда приходится защищаться от обезумевших матерей. И животные порой убивают родителей, напавших на них, и я не в силах винить их за это. Ты же, - он призадумался, - просто бросил родных здесь, а сам ушел неизвестно куда, в надежде, что зашита поможет. Итак, - в голосе слышалось торжество, - с этого момента я снимаю с тебя защиту. Ты хотел идти к выходу сам? – Майкл развел руки в сторону. – Теперь иди. – Он развернулся и пошел вглубь дороги, оставив ничего не понимающего парня на асфальте, с бешено колотящимся от страха сердцем.
Машина все так же, не особо спеша, двигалась вперед. И, как и обычно, вокруг ничего, кроме деревьев, не было. Макс измотался и сильно хотел спать, Синтия же этим и занималась, так как могла себе позволить закрыть глаза, а вот Максу надо было вести машину. Голод уже подкрадывался к нему, заставляя желудок нервно урчать. Стараясь занять себя чем-то и не думать о голоде, он начал вспоминать стихи. Вот только ничего в голову приходить не хотело, а Макс так надрывался, пытаясь вспомнить хоть какой-нибудь вшивый отрывок, что желудок лишь еще громче заурчал. Тошнота подкрадывалась медленно, но верно.
Макс правой рукой проворно отворил бардачок, достав батончик «Bounty». Он знал, что, в отличие от жареной печени, им не удастся утолить голод, но банки не только не вызывали аппетита, они еще и вызывали громадное отвращение одним своим видом и аккуратным почерком написанными словами «Печень», «Сердце», «Мозг». Ненадолго отпустив руль, быстрым движением Макс вскрыл батончик, достал первую половину и бросил ее себе в рот. Шоколад начал таять, приятной сладостью растекаясь по зубам, языку, губам. Разжевав, он достал вторую часть и, предвкушая продолжение удовольствия, хотел, было, всунуть ее в рот, но вспомнил про Синтию. Нехорошо самому есть шоколад, а жене оставлять человеческие органы, будто она дикарка какая-то. Он, снова отпустив руль, осторожно положил вторую часть батончика в упаковку, всунув после этого обратно в бардачок.
Старания Макса оказались безуспешны – более того, шоколад не только не утолил голод, он только разозлил желудок. Организм хотел хорошей, природной, питательной пищи, а не химического шоколада. Макс снова порылся в бардачке. Пальцы безуспешно ощупали каждый его миллиметр, но ожидаемой бутылки с водой они не нашли. И тут Макс просто выругался. Он понял, какую огромную ошибку допустили. Они забыли взять в подвале воду. Резко повернув руль, Макс развернул машину на встречную полосу. Они ехали обратно.
Джон, несмотря на потерю всякого желания с кем-либо спорить, решил вести себя как крутой. Перед кем было показывать свою мнимую мощь, силу и бесстрашие, он сам не понимал, но это повышало его храбрость. Пусть немного, но повышало. Распрямив спину, модно выругавшись непристойным словом, Джон пошел в сторону стены. Майкл испугал его до полусмерти. Джону казалось, что надо идти вперед, а не назад, но страх заставил разум отступить на задний план.
Понемногу, отходя от места встречи все дальше и дальше, Джон успокаивался. Плечи расслабились, походка стала более свободной, более простой, на которой, однако, сказалась усталость. Джона тянуло в сон, но он знал, что спать нельзя. Сейчас он находится не в доме своей девушки, и не в гостях у бабушки – он на дороге, где происходит черт, знает, что.
Джон засунул руку в карман, попытавшись обнаружить там мобильник. К его недолгому счастью, он оказался на месте. Трясущимися руками он снял блокировку клавиатуры и с надеждой посмотрел на сеть. Она была. Но что-то все-таки было непривычно, и через несколько секунд он смекнул, что именно. Вместо привычного названия сети сейчас было написано слово «Hell». Джона передернуло. Но страх давал о себе знать, и то, что сигнал был полный, убедило Джона попробовать позвонить 911. Пальцы дрожали, и Джон в несколько раз дольше, чем обычно, нажимал на клавиши. Когда на экране высветились заветные цифры, Джон нажал клавишу вызову и приставил трубку к уху. Послышались гудки. Сердце забилось сильнее, но не от страха, а от радости. Послышался приятный женский голос.
- Здравствуйте, мистер Джон Сандерленд. Вы позвонили в резиденцию Майкла. – Джон отстранил трубку от уха и посмотрел на нее, как на окровавленный нож, неизвестно как оказавшийся в руках посреди полицейского участка. Не попадая, он с третьей попытки нажал на клавишу отключения. Телефон не просто не заткнулся – вдобавок ко всему включилась громкая связь. – На данный момент он размышляет над тем, как получше избавиться от вас, и не может ответить на ваши вопросы. Пожалуйста, перезвоните позже, или оставьте сообщение после звукового сигнала, который прозвучит после окончания данной справки. Если же вы все-таки хотите поговорить с мистером Майклом, пожалуйста, нажмите 9. – Джон ошалело смотрел на то, как на экране сама по себе появилась девятка. Он снова попробовал отключиться – с тем же результатом. – Вы сделали свой выбор, Джон. Майкл ответит на ваши вопросы всего через несколько минут. Ваш звонок очень важен для нас. Пожалуйста, оставайтесь на линии.
Джон с силой бросил трубку об асфальт. Она разлетелась на запчасти – антенна, экран, клавиатура, динамик – все разлетелось в разные стороны. Но из динамика, лежавшего недалеко от ног бывшего своего хозяина, звук не умолк. Заиграла музыка – приятная, легкая музыка, скрипка и фортепиано – музыка, которая часто играет в момент ожидания ответа оператора. Она должна скрашивать гнетущее и раздражительное ожидание. Джон отошел подальше от динамика. Музыка не прерывалась ни на секунду. Вскоре послышался небольшой щелчок и знакомый до ужаса голос прорезал секундную тишину:
- Еще раз здравствуй, Джон. С момента нашей последней встречи прошло не так уж много времени, а ты уже соскучился по мне? – противный смешок. – Знаешь, я задавался вопросом, стоит ли проделывать весь этот фокус со звонком, или дать тебе позвонить в полицию. Вот умора: представляю твое лицо, когда в ответ на твой рассказ о летающей тьме и огромной стене ты услышишь лишь искренний смех и совет обратиться к психиатру. А если даже ты пригласишь их сюда – думаешь, тебе поможет? Они даже дороги не увидят, я им не дам, - Майкл говорил тоном, будто пойманному после побега преступнику объясняли, почему не следует убегать снова. – Так что… Но я решил немного полегче огорчить тебя – а то еще сердечко бы не выдержало, говнюк малолетний. Сейчас мы с тобой немного поиграем. За все это время, которое ты пробыл в моих владениях, ты совершенно не выучил правил. Видимо, ты их и не захочешь учить, пока тебя не заставишь. Как думаешь, Джон, что нужно сделать, чтобы ты понял, в каком положении сейчас вы все оказались? Как заставить тебя понять, что лучше держаться вместе, а не пытаться казаться самому себе всемогущим? Здесь только один такой – я. Вы же те, кого я перевоспитываю. Так что? Скажи мне, ведь нельзя же просто взять и начать твое испытание, даже не с
